О современном состоянии современных сил и средств Японии и Китая

Мм. гг., мы переходим на этот раз к Китаю. Страна столь обширная, 260,000 квадратных миль — населенная 400 миллионами душ, и, главное, непосредственно соприкасающаяся России на протяжении около 7,000 Верст, могла бы, конечно остановить на себе наше внимание гораздо дольше, чем Япония, которую она превосходит в 35 раз пространством и в 10 раз населением. Мы, напротив, будем относительно ее короче. Причина понятна. В каждом публичном чтении первое дело — новые, малоизвестные факты и мысль их оживляющая, тот вывод, который из них можно сделать. А число фактов, выражающих преуспеяние Китая, пока невелико, гораздо меньше, чем в Японии. Мысль же, их связующая, очень неплодотворна, потому что состоит в том, что Китай не стремится сам по себе к прогрессу, а только делает ему невольные уступки, вынужденные напором внешних врагов. Чтобы такое заключение не показалось парадоксом или выводом односторонним, бросим только взгляд на правительственное устройство китайской империи. Оно ныне то же, что было за двести и за две тысячи лет назад: тот же сын неба или хуанди, с неограниченною властью; то же чиновничество, которое сосет страну эксплуатирует ее население, вовсе не думая доставить ему широкое умственное и общественное развитие, даже, напротив, отрицательно преграждая доступ в народные массы всем живым современным идеям. Азиатских — да, кажется, и не одних азиатских — чиновников вообще можно назвать наемниками… именно наемниками, а не добрыми пастырями тех душ, которые попадают к ним в стадо; китайские же мандарины в деле наемного служения т. е. в бессовестной эксплуатации, конечно, занимают первое место в свете. Уездный начальник, т. е. магистр классической конфуциевой премудрости, счастливо сдавший свой экзамен в присутствии богдыхана, и за это, а также за взятку в несколько тысяч рублей, получивший в управление уезд, наживает в три года тысяч сто или полтораста и спешит внести новую дань в пекинскую палату чинов, чтобы повыситься на степень какого-нибудь губернского казначея, вице-губернатора или таможенного директора. А там, переходя от места к месту, он мечтает только стать генерал-губернатором или министром, чтобы в карман его могли притекать не сотни тысяч, а уже миллионы, и притом без всякого особого риска. Единственное опасение, которое питает он это опасение не общественного мнения, а происков своих же завистливых собратий, которые, как повсюду в чиновничьем мире, охотно, подставляют ногу подвигающемуся вперед сопернику, не жалея клеветы, доносов и разного рода административных ловушек. По общественного мнения мандарину нет дела, а были бы деньги для подкупов, да спина, гордая пред низшими, но низкопоклонная перед высшими; затем успех его административной деятельности и карьеры, даже, пожалуй, место в официальном китайском пантеоне ему обеспечены. Разумеется, при таком взгляде правителей на управляемое ими государство, о благе народа, о его преуспеянии не может быть речи. И вот почему, мм. гг, Китай, несмотря на сорокавековую цивилизацию, несмотря на превосходное географическое положение многих частей его, на великолепную систему судоходных рек, даже на известную и довольно высокую степень умственного развития народа, все-таки есть страна бедная разоренная, где пролетариат получил ужасающее развитие и откуда эмиграция принимает все более и более обширные размеры Конечно в Китае есть богатые капиталисты, собравшие свои богатства торговыми и служебными правдами и неправдами; есть могущественный класс откупщиков и других коммерческих тузов, класс отставных грабителей народа, чиновников, вкушающих от награбленных благ; но нет в нем, несмотря на демократический строй общества, той равномерности в распределении богатств, которая поражает нас в Соединенных Американских Штатах, этой передовой стране современного мира. До чего доходит общественная, а с нею и государственная бедность, можно судить из того, что Китай не имеет дорог, тогда как в соседней Японии существуют велико-лепные шоссе; правительство не в состоянии содержать войска и должно, для получения денег, продавать с аукциона должности, нарочно вновь создаваемые для этого. При каждом возмущении своих подданных — а они очень часты — огромная монархия грозит распасться, потому что живые силы господствующего племени подточены в корне, и подточены не чем-нибудь, а именно алчным, всепожирающим червем бюрократии, которая, между тем, как всякий паразит, плодится и множится при каждом удобном случае. В течение одной первой половины 1870 года таких случаев было два, и оба на широкую ногу. Сначала потребовал продажи чинов генерал-губернатор областей Шен-си и Гань-су, которому назначено было на войну с магометанами 20 миллионов рублей и который в истощенной стране едва успел собрать шесть миллионов. Потом понадобились деньги в губернии Куй-чжеу, для войны с мяцузами, горскими племенами, отстаивающими свою независимость. Конторы для продажи чинов открыты были во всех значительных городах, даже в Шанхае, на глазах европейцев, перед которыми однако китайское правительство всячески старается скрывать свои немощи. Что это чрезвычайная слабость Китая происходит именно от его истощения, вещественного как и морального, можно с особенною ясностью доказать сравнениями. В 1857 году, в Индии вспыхнул обширный мятеж сипаев против англичан. В ряды бунтовщиков поступили массы туземных солдат, хорошо вооруженных и обученных. Средоточие сил Англии находилось далеко; народ в Индии ненавидит англичан. И однако восстание было подавлено меньше, чем в два года. У нас волнения кочевников в оренбургских степях были прекращены также в два года, и притом при помощи самых небольших отрядов. А в Небесной Империи мы видим, что восстание тайпингов, происходившее в самом средоточии сил государства и никогда почти не увлекавшее масс, тянулось пятнадцать лет. Восстание тюркских племен в Алтышаре, в Джунгарии и в северо-западных провинциях собственного Китая длится вот уже четырнадцать лет и повело за собою отпадение, вероятно, даже окончательное, целых обширных провинций. Где корень этого зла? Очевидно, во внутренней слабости четырехсот-миллионного населения Срединного Царства, в его истощении материальном и нравственном, и в том, что чиновники заинтересованы обманывать центральную власть, донося ей, для собственных выгод, что у них все обстоит благополучно, тогда как в самом деле все гнило и разрушается, все нуждается в своевременной и энергической поддержке, в предусмотрительном внимании центрального правительства.