Как Боба? Как Лида? Пиши мне, ради Бога. Телеграфируй. Всякая весть о близких — для меня единственная радость. Не уезжай, не дав мне телеграммы, чтобы я всегда знал, где вы с мамой.
15 окт. 1941 г.
Дорогой Коля. Что же ты не откликаешься? Мы послали тебе две телеграммы; кроме того Лозовский из Информбюро послал тебе две телеграммы — ты ни звука! Мы едем в Ташкент или в Алма-Ату. Пиши в Ташкент (главный почтамт) до востребования. Постараемся вытащить Марину и Лиду. До свиданья, сынок. До скорого свиданья. От Бобы хорошие известия! Воображаю, сколько у тебя новостей!
Живем мамой Лидой
[732]детьми улица Гоголя, 56, здоровы. Три месяца Бобе нет вестей [733].Милый папа, Маринка мне пишет, что вы с мамой не знаете моего адреса. А между тем я все еще в Устюжне Вологодской области, до востребования или почтовый ящик 7/4. Я послал тебе в Ташкент две телеграммы, но ответа не получил. Ничего о вас не знаю. Не знаю даже вашего адреса, и вот пишу на главный почтамт до востребования.
Знаете ли вы что-нибудь о Бобе? Я много раз пытался писать ему по разным адресам, но за всю войну ни разу ничего от него не получил. Где он?
Сидя в Устюжне и разъезжая по окрестным областям, я совсем от всего оторвался. Существуют ли еще издательства? Где Детиздат, кто там? Где «Сов. писатель» (московский)? Я пишу книгу о летчиках
[734], хотел бы ее куда-нибудь пристроить, но не знаю даже, куда писать. Сообщи все, что знаешь.А толстые журналы еще есть? Где они?
Книжка у меня получается интересная. Дай совет.
Вообще, пожалуйста, пиши мне почаще, побольше, маму проси писать, для меня каждое письмо — такая радость. Раньше мне Лида писала, но теперь и она бросила. Мой адрес пока Устюжна, а когда я куда-нибудь уеду, я дам телеграмму.
29 дек. 1941 г.
С новым годом!
Милый Коля.
Хоть бы строчку получить от тебя! Мы живем здесь неплохо — сытно и безбедно — Люша учится в школе — я читаю лекции, работаю в Комитете помощи эвакуированным детям — печатаюсь в газетах. — Ташкент мне очень нравится — поэтичный самобытный город — весь в тополях — и каждый тополь втрое выше обычного тополиного роста — узбеки чудесный народ, деликатный, учтивый, — мы сошлись с семьей Горького, — с Екатериной Павловной Пешковой — с «Тимошей»
[735]. — Лида работает в Академии Наук (с Зильберштейном [736]), и если бы мы не томились мрачными мыслями о Бобе, жизнь нашу можно бы признать неплохой.Неужели тебе не дадут передышки? Напиши о себе. Сюда вчера прибыла жена Прокофьева
[737](поэта), здесь ленинградская консерватория — Михоэлс [738]— Ал. Толстой — Анна Ахматова [739].Мы прикреплены к поликлинике, получаем обильный паек, пытались выписать сюда Марину с детьми, но она хочет быть поближе к тебе.
С нами Ида.
Тата прислала нам необыкновенно взрослое письмо. Воображаю, как ты скучаешь по семье. Заранее радуюсь твоему роману, который ты напишешь теперь.
Теплынь. Зеленеет травка.
Шофер украл мою машину. Я обратился в Угрозыск.
В свободное время готовлю статью о Чехове
[740]. Читаю его с умилением. Как все это далеко и как близко!Обнимаю.
15 января. Жарко. Девочки ходят с голыми ногами, в носках, я — в летнем пальто, голубое небо, все дети — на улице. Верблюды, ишаки, содовая вода в киосках, бухарские халаты, тюбетейки. 17-го будет благотворительный концерт в пользу эвакодетей, я буду говорить вступительное слово — участвует Анна Ахматова, Толстой и другие. Сбор полный — 18 000 рублей.
Сейчас пришел ко мне Вирта прощаться. Он закончил роман
[741]и едет в Москву. И у него стащили калоши, которые он на секунду оставил в коридоре.Я хворал, а теперь совершенно здоров. Пиши!!!
Дорогой папа.
Я опять в Ленинграде. Телеграфируй и пиши мне по адресу: Ленинград, Басков, 18, кв. 4. М. Н. Рейнке для меня.
Собираетесь ли вы возвращаться к себе домой? Когда будете возвращаться, возьмите к себе Марину и моих детей. Пожалуйста.
Целую, люблю всех.
Я здоров.
Где Боба?
Ленинград.
18 янв. 1942 г.
Дорогой папа!