О Туле и Туляках с любовью. Рассказы Н.Ф. Андреева – патриарха тульского краеведения

И они пошли к дому, у которого остановились дорожные экипажи, и в котором действительно ожидали их аппетита сытные яства и превосходное вино. Когда с Потемкина сняли шубу, и он сел в Волтеровское кресло в каком-то изнеможении, что было следствием продолжительной и необыкновенно – скорой езды, Боур доложил ему, что уже две станции путешествует с ними Тульский Губернатор, и желает представиться Его Светлости.

– Попроси сюда господина Губернатора, отвечал Фельдмаршал, и приказал своему камердинеру подать флягу с водкой.

Адъютант поспешил исполнить приказание своего начальника, и, подходя к Лопухину, дожидавшемуся его в другом отделении того же дома, где, расположилась и часть свиты Потёмкина, говорил ему еще издали:

– Его Светлость желает видеть Ваше Превосходительство. Потом он прибавил вполголоса: пожалуйте скорее.

Разумеется, Лопухин не заставил себя упрашивать. Он вошёл к Фельдмаршалу, который, сидев в небрежном положении, отвинчивал серебряную крышку у Фляги, оклеенной красным сафьяном. Увидев Губернатора, он, сделав легкое движение головою, что означало поклон, сказал с холодною важностью:

– Напрасно вы беспокоились. Я слышал, что вы проехали с нами две станции…

– Три, Ваша Светлость, отвечал Лопухин с достоинством.

– Напрасно, повторяю вам, возразил Потёмкин. Я право, этого не мог знать, потому что я не выходил из моей кареты.

Между тем он отвинтил крышку, налил в неё тминной водки, которую всегда употреблял, выпил до капли, потом налил Попову, а Флягу отдал в полное владение Боуру, который в свою очередь также напил из неё, проглотил свою порцию и передал Флягу камердинеру.

– Я здесь немного отдохну и позавтракаю, продолжал Потёмкин, обращаясь к Лопухину. Поезжайте с Богом в Тулу, и потрудитесь поклониться Михаилу Никитичу, с которым я сам скоро увижусь… Вас же лично благодарю….

И Фельдмаршал опять сделал легкое движение головою. Лопухин поклонился с благородною важностью, и, вышел из комнаты надел шубу, сел в сани и помчался в город.

«После продолжительного молчания, Боур, услыхав, что принесли яичницу-глазунью, которую сопровождали другие Адъютанты, напомнил о ней Потёмкину, находившемуся в мрачной задумчивости. Как бы проснувшись от летаргического сна, он встал, и все перешли в другую комнату, где приготовлен был завтрак, который они, сверкая светлыми ножами, и начали истреблять по-военному.

«В тот же день в шесть часов вечера весь город осветила блестящая иллюминация – значило, что великолепный Князь Тавриды уже приехал в Тулу. Наместник, Губернатор, Вице-Губернатор, Губернский и Уездный Предводители с Дворянством, многие военные Генералы, Штаб-офицеры, гарнизон, все чиновники Присутственных Мест и оружейного ведомства встретили его во Дворце. Потемкин находился в хорошем расположении духа. С Кречетниковым он был крайне вежлив, повторил свою благодарность Лопухину, сказал несколько приветливых слов Генералам, Губернскому Предводителю, Вице-Губернатору, похвалил почетный караул ординарцев, и, раскланявшись с учтивостью, хотя холодною, пошел во внутренние апартаменты Дворца вместе с Наместником и Губернатором.

За обеденным столом, к которому приглашено было более сорока особ, Потемкин, обращаясь к Кречетникову, сидевшему с ним рядом сказал, указывая на некоторые кушанья:

– Я замечаю, Михайла Никитич, что вы меня балуете. Все, что я видел и вижу, доказывает особенное ваше обо мне озабочивание.

– Очень рад, Ваша Светлость, что я мог угодить вам этими мелочами, отвечал Кречетников, улыбаясь. Взяв с тарелки огромную Мясновскую редьку, стоявшую на столе под хрустальным колпаком, Потёмкин отрезал от неё толстый ломоть и продолжал:

– У вас каждое блюдо так хорошо смотрит, что я начинаю бояться за мой желудок….

«Огородное растение, о котором я сказал, чрезвычайно ему понравилось; но он, к удивлению всех, взял свежий ананас, так же находившийся на столе, разрезал его пополам и начал есть, заметив:

– У всякого свой вкус.

«Разговор продолжался и предметом его был – Тульский оружейный завод. Когда начали пить за здоровье Фельдмаршала, музыка играла туш, и артиллерия, привезенная на этот случай из парка, открыла огонь, он сказал Кречетникову:

– Все это прекрасно, Михаила Никитич, да здесь нет еще одной вещи, до которой я большой охотник, и которую вы, помнится, присылали ко мне с курьером в Бендеры.

– Не могу догадаться, Ваша Светлость, отвечал несколько изумленный Кречетников.

– Вы, кажется, и Калужский Наместник?

– Точно так, Ваша Светлость……

– И вероятно забыли, что Тульские амбарные калачи едва ли лучше Калужского теста….

«На другой день за завтраком, Потёмкин уже ел Калужское тесто.