Флэнн О`Брайен

О водоплавающих

At Swim-Two-Birds

Все выведенные в данной книге персонажи, включая первое лицо единственного числа, то есть рассказчика, являются полностью вымышленными и не имеют никакого отношения к реальным, покойным и ныне здравствующим прототипам.

[1]

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Положив в рот кусок хлеба, потребный для трехминутного жевательного процесса, я заглушил в себе все порывы чувственного восприятия и самоуглубился в уединенные владения своего разума, причем взгляд мой и лицо приняли безучастно-озабоченное выражение. Я всерьез задумался о своих досужих литературных занятиях. Решительно не возьму в толк, отчего каждая книга должна иметь только одно начало и один конец. Хорошая книга может иметь три совершенно несхожих начала, взаимосвязанных лишь в авторском предвидении, а уж концовок — добрую сотню.

Примеры трех различных начал. Вариант первый. Пука Мак Феллими из рода демонов сидел в своей хижине в гуще ельника, размышляя о природе чисел и деля их про себя на чет и нечет. Перед ним лежал диптих, то бишь старинное приспособление для письма из двух сложенных вместе навощенных дощечек. Он крутил в своей корявой когтистой лапе идеально круглой формы табакерку, насвистывая сквозь дырку в щербатой пасти благозвучную каватину. Он был человеком учтивым и почитаемым за свое великодушное обращение с женой из рода Корриганов, что из Карлоу.

Вариант второй. В наружности мистера Джона Ферриски не было ничего примечательного, хотя на самом деле он обладал одной чрезвычайно редкой особенностью, а именно — появился на свет двадцатипятилетним и вступил в жизнь наделенный памятью, но не обремененный личным опытом, который зачастую служит человеку опорой. Зубы его были правильной формы, но пожелтевшие от курения, на двух коренных стояли пломбы, и кариес грозил левому клыку. Его скромные познания в физике не простирались далее закона Бойля и общего понятия о Параллелограмме Сил.

Вариант третий. Финн Мак Кул был легендарным героем Древней Ирландии. Не блистая умственными способностями, он отличался превосходным физическим развитием. Каждое бедро его было толщиной с лошадиное брюхо, а каждая икра — с брюхо жеребенка. Три команды его питомцев, по пятьдесят человек в каждой, свободно играли в мяч на его широченной спине, которой он мог наглухо загородить проход через горное ущелье.

Пребольно накусив зуб коркой, которую жевал, я моментально вернулся к окружающей действительности.

— Очень, очень жаль, — заметил мой дядя, — что ты не относишься с должным прилежанием к своей учебе. Ты же знаешь, голубчик, как тяжко приходилось трудиться твоему отцу, чтобы дать тебе образование. Скажи-ка мне — ведь небось ни разу и не заглядывал в книжку?

Я устремил на дядю мрачный взор исподлобья. Он, как копьем, пронзил вилкой кусок поджаренного бекона и, поднеся его дрожащей рукой к открытому рту, застыл с вопрошающим видом.

Описание моего дяди. Рожа как помидор, пузо как барабан, глаза-бусинки. Плечи полные, руки длинные и при ходьбе болтаются, как у обезьяны. Усы обвислые, длинные. Имеет удостоверение чиновника третьего класса.

— Заглядывал, — ответил я.

Дядя сунул вилку в рот, вытащил обратно и принялся жевать, жадно причмокивая.

Качество потребляемого бекона. Хуже и гаже не бывает.

— Клянусь, — сказал дядя, — я никогда этого не видел. И вообще никогда не видел, как ты занимаешься.

— Я работаю у себя в спальне, — ответил я.

Был ли я в спальне или нет, я всегда предпочитал держать дверь на замке. Это придавало моим перемещениям определенную таинственность, и я мог проводить ненастные дни в постели, предоставляя дяде думать, что отправился на занятия в колледж. Меня всегда влекло к созерцательной жизни. Я привык часами лежать на постели, предаваясь размышлениям и куря. Я редко раздевался, да мой дешевый костюм и не заслуживал этого. Впрочем, я обнаружил, что если слегка почистить его жесткой щеткой перед выходом, то это отбивает своеобразный запах спальни, которым он успевал пропитаться и который служил поводом для разного рода насмешек моих друзей и знакомых.

— Очень уж тебе нравится твоя спальня, — продолжал дядя. — Почему бы не заниматься в столовой, тут и писать удобнее, и книги под рукой. Молодые люди вроде тебя из всего норовят сделать тайну.

— Моя спальня тихая, удобная, там все мои книги. Мне больше нравится заниматься в спальне, — ответил я.