О воспитательной системе

Наш педагогический коллектив до сих одинок в вопросе о значении деликатности по отношению к нашим воспитанникам. С самого начала мы поставили себе твердым правилом не интересоваться прошлым наших ребят. С точки зрения так называемой педагогики это абсурд: нужно якобы обязательно разобрать по косточкам все похождения мальчика, выудить и назвать все его "преступные" наклонности, добраться до отца с матерью, короче говоря, вывернуть наизнанку всю ту яму, в которой копошился и погибал ребенок. А собравши все эти замечательные сведения, по всем правилам науки строить нового человека.

Все это ведь глупости: никаких правил науки просто нет, а длительная вивесекция над живым человеком обратит его в безобразный труп. Мы стали на иную точку зрения. Сперва нам нужно было употреблять некоторые усилия, чтобы игнорировать преступления юноши, но потом мы так к этому привыкли, что в настоящее время самым искренним образом не интересуемся прошлым. Мне удалось добиться того, что нам даже дел и характеристик не присылают: прислали к нам хлопца, а что он там натворил, украл или ограбил, просто никому не интересно. Это привело к поразительному эффекту. Давно уже у нас вывелись разговоры между хлопцами об их уголовных подвигах, всякий новый колонист со стороны всех встречает только один интерес: какой ты товарищ, хозяин, работник? Пафос устремления к будущему совершенно покрыл все отражения ушедших бед.

Но вне колонии мы не в состоянии бороться с общей бестактностью. Представьте себе: у нас праздник, мы встречаем гостей, мы радостны, оживленны, мы украшаем гостей колосьями и цветами, показываем свою работу, хозяйство, демонстрируем свое улыбающееся здоровье и гордо задираем носы, когда выносят наше "наркомпросовское" знамя#8. Гости приветствуют нас речами. Такими:

"Вот видите. Вы совершали преступления и не знали труда. А теперь вы исправляетесь и обещаете..."

А был и такой случай:

- Бандиты на вас не нападают?

- Нет, не нападают.

- Хе-хе! Бандиты своих не трогают?

Я не умею описать ту трагическую картину, которая после таких речей и разговоров наступает. Видим ее только мы, воспитатели. Суровая сдержанность, крепкое задумчивое молчание надолго. Никто из колонистов не будет делиться с другим своим оскорблением, но до вечера Вы не услышите смеха, а обычно у нас половина слов произносится с улыбкой.

Мы с большим трудом сбросили с себя официальное название "Колония для несовершеннолетних правонарушителей"#9. Но сбросили для себя только. Иногда хорошие люди пишут о нас статьи в газетах и журналах, статьи хвалебные, но их приходится прятать от хлопцев, потому что начинаются они так (по украински): "Вчора в колонii малолiтнiх злочинцiв..."

Даже не правонарушителей, а "злочинцiв". Убийц и мошеников, когда они сидят в тюрьме, называют "заключенными", т.е. определяют их внешнее положение, а детей почему-то "правонарушителями", т.е. пытаются определить их сущность.

Мы поэтому особенно крепко привязываемся к обыкновенным людям, которые к нам относятся, как к обыкновенным людям, которые просто разговаривают с нами, не опасаясь за свой карман. И с особенной злостью мы находим утерянные кошельки и забытые портфели и галантно вручаем владельцам...

Я сам не понимаю хорошо, почему в представлении наших хлопцев Ваше шефское имя является самым убедительным и неотразимым аргументом против смешивания нас с "преступниками", но это так. Отрывок из недавней речи:

- ...Вы ничего не понимаете, товарищ. Если вы ехали в колонию малолетних преступников, то значит, не туда попали. Здесь колония Максима Горького.

Ваше имя и Ваша личность для всех нас лучшее доказательство, что мы тоже люди. В день Вашего рождения у нас серьезно ставится девиз "Каждый колонист должен доказать, что он достоин носить имя Горького". А теперь, когда мы почувствовали Вас не только как символ, а как живую личность, когда мы все держали в руках лист, который держали и Вы, и когда мы услышали Ваши слова, обращенные к нам, о свободной и счастливой жизни, нам сам черт не брат. Ваше шефство для нас большое счастье, и много, очень много сделано нашими воспитателями только благодаря Вам. Сейчас серьезно ставится вопрос о переводе колонии в новое имение с 1000 дысятин и об увеличении ее населения до 1000 детей. Мы ставим единственное условие, чтобы колония осталась горьковской.

Простите, что так много написал.

Отчета печатного у нас нет. Вместо него посылаю вам книжку Маро#10. В ней на с. 61-77 описание колонии, правда, немного устаревшее. В конце августа празднуем 5-летний юбилей, и готовим юбилейный сборник. Тогда Вам пришлем. На днях вышлю Вам большие снимки, а пока посылаю несколько последних любительских.