О времени и о себе

А как же нам общаться с социальными работниками? Они не понимают по-русски, мы не понимаем по-немецки. На наше счастье одновременно с нами в наш барак поселилась русская семья, родственники которой уже давно жили в Берлине. Эта семья попросила своего родственника поехать с ними в социаламт в качестве переводчика, а мы попросили их разрешить нам поехать вместе с ними и воспользоваться услугами их родственника. Таким образом, мы стали получателями ежемесячной социальной помощи, другими словами, «сели на социал». Начался новый этап нашей жизни. Надо было запастись терпением и надеждой на светлое будущее.

Немецкий язык. Шахматы

Хочешь не хочешь, а кушать надо каждый день. А для этого, опять же, хочешь не хочешь, а надо идти в магазин и покупать продукты. Вот Люда и попросила меня сходить и купить продукты на наши две семьи. На всякий случай, я взял с собой русско-немецкий разговорник, который купил незадолго перед отъездом. Как только я вышел из лагеря, я понял, что не знаю, куда идти, где находится магазин. Подумав, решил, что это совсем не страшно, об этом можно спросить любого прохожего немца. В это время мимо меня проходила пожилая симпатичная женщина, которая несла сумку с продуктами. Я остановил её и показал ей в разговорнике фразу «Где находится ближайший продовольственный магазин?» на немецком языке. Женщина улыбнулась, тепло посмотрела на меня и долго объясняла мне по-немецки, как этот магазин найти. Сообразив, что я ничего не понял, она повторила свою речь и плюс к этому показывала руками направление, по которому я должен идти. С трудом пополам я нашёл магазин, купил продукты и пошёл обратно. У входа в лагерь, как всегда, стоял охранник. В первый же день по приезде в лагерь тем, кто не знал немецкий язык, объяснили, что при входе в лагерь надо говорить охраннику по-немецки фразу: «Я здесь живу». Я эту фразу запомнил и сказал её охраннику. Тот, не пропуская меня, сказал что-то по-немецки. Я его не понял и повторил, что я здесь живу. Он повторил ещё раз то, что сказал только что. Я не понял опять и в третий раз сказал, что живу здесь. Охранник улыбнулся и в третий раз повторил свою фразу. Ситуация зашла в тупик. В это время ко входу в лагерь подошёл один из русских, живших в лагере и знающий немецкий язык. Он спросил меня в чём дело, а потом объяснил мне, что охранник три раза пожелал мне хорошего вечера и был удивлён, что я его не понял.

В этот день мы все поняли, что нам необходимо срочно найти школу, где мы будем изучать немецкий язык. Найти эту школу нам помог родственник наших русских соседей по бараку. И мы все, Люда и я, Лена и её муж, записались в эту школу и снова стали студентами. Деньги за наше обучение платил социаламт.

Лучше всех из нас училась Лена. Уже через несколько месяцев обучения она могла довольно прилично объясняться по-немецки, а главное — хорошо понимала немецкую речь.

Нам с Людой немецкий язык давался труднее. Поэтому, когда социаламт перестал оплачивать нашу учёбу в школе, мы стали ходить на курсы немецкого языка в еврейскую общину Берлина. Продолжая учить немецкий язык в еврейской общине, я заработал свои первые деньги в Германии. Получилось это совершенно случайно. По каким-то делам я зашёл в канцелярию общины, чтобы что-то спросить. Работник общины, к которому я хотел обратиться, разговаривал по-немецки по телефону. О чём он говорил, я не понимал. Вдруг, не кончая разговора, он обратился ко мне по-русски и сказал, что ему звонит немецкая бизнес-фрау, которая хочет начать работать с Советским Союзом и просит найти для неё недорогого преподавателя русского языка из числа приезжих, родной язык которых — русский, но которые хоть чуть-чуть знают немецкий. И спросил меня, хочу ли я встретиться с ней и поговорить. Я, конечно, согласился, записал её адрес и уже на следующий день был у неё в фирме. Бизнес-фрау Анна-Мария Брецина оказалась очень приятной женщиной, хозяйкой фирмы. Мы с ней быстро договорились о форме проведения и содержании наших занятий. Кроме того, что за эти занятия я получал от Анны-Марии деньги, я получал от неё знания настоящего разговорного немецкого языка, что для меня было очень важно. После окончания языковых уроков мы остались друзьями, стали дружить семьями и часто общаться.

В феврале 1991 года мы уехали из лагеря Шпандау и получили две квартиры в одном доме в районе Шарлоттенбург, одном из центральных районов Западного Берлина. К этому времени Лена, первая из нас, начала работать в одной из компьютерных фирм. А мы с Людой, в целях дальнейшего изучения немецкого языка, поступили в Институт Гёте.

Институт имени Гёте (Немецкий культурный центр имени Гёте, Goethe-Institut) — германская неправительственная организация, задачей которой является популяризация немецкого языка за рубежом и содействие международному культурному сотрудничеству. Наиболее важной задачей является обучение немецкому языку как иностранному.