О всех, забывших радость свою

Запахи жареного мяса вперемежку с лаком для волос и дешевыми мамиными духами, моментально заполнили легкие. Мое сердце сжалось.

Врачи говорят, что человек, находящийся в коме, может реагировать на голос матери, запах ее кожи и прикосновения рук.

Я еще не успел снять пальто, как странное щемящее чувство проснулось в самых глубинах сознания.

Тепло, бытовой уют, наледь на стеклах вызвали во мне приступы ностальгии о давно ушедшем детстве.

Как просыпаешься утром в воскресенье позже всех, подбегаешь к окну босыми ногами, а на градуснике мороз в минус тридцать и метель. Тут же нос улавливает, как с кухни веет духовитым лавровым листом и жареным фаршем. Засовываешь ноги в тапки и, не умываясь, бежишь на кухню, где вся семья — брат, мама и отец — под радио «Маяк» едят с чаем блины, начиненные мясом, да так, что трещит за обеими щеками.

— О, кто к нам пришел, — говорит мама, улыбаясь. — Чаю и блинов его величеству пожалуйте.

Папа брал меня своими большущими руками с ладонями, напоминающими ковши и усаживал на табурет рядом. Мама ставила тарелку с пышущими от жара блинчиками и наливала чашку свежезаваренного чая. А я сидел и, болтая ногами, поедал блины один за другим, словно маленький хомячок.

Кажется, совсем недавно эта квартира была моим домом и крепостью, где я из стульев, подушек и покрывал строил свои неприступные замки. Всего пара кубиков, солдатиков и заводная машинка были частью целого мира, рисуемого в воображении.

Сейчас в моей комнате остался только стол, на котором стоял старый компьютер с обоями десятилетней давности, да потрепанный сборник научной фантастики из заводской библиотеки, который я не успел вернуть до ее закрытия. Всю остальную мебель либо продали, либо выкинули, либо отвезли в деревню по моей же просьбе, когда мы съехали на съемную квартиру.

Я помыл руки, сполоснул бледноватое лицо, вытерся чистым, пахнущим свежестью полотенцем, и лег на мягкий диван в зале.

Сразу отступили проблемы, исчезли склоки на работе, но вернулось бульканье в легких и хрип.

— Нужно как-нибудь выкроить время и все-таки сделать флюорографию, — подумал я.

Потрогал лоб — горячий. Подмышки тоже.

Входная дверь открылась, зажегся свет в коридоре, и послышался голос мамы. Я не спеша встал и пошел встречать ее.

— Неужто его величество само пожаловало? — спросила с улыбкой мама, ставя к зальной двери пакеты. — Здравствуй, сынок.

— Привет, — сказал я, немного, смущаясь.

— Сейчас разденусь, руки помою, и будем обедать.

— Я ненадолго.

— Что значит, опять ненадолго? Ты посмотри на себя. Дошел весь.

— Ничего не дошел, — пробубнил я. — А отец где?

— В гараже. Где ему еще быть. Днями там торчит. Лучше бы работу нашел. А твоя-то королева куда делась?

— Она на тренинге. Скоро должна уже вернуться.

— На тренинге…. Знаю я эти тренинги. Муж дома, а она гуляет.

— Ну не начинай. Она действительно по работе улетела. Кстати, я скоро могу получить повышение. В пятницу на собеседование заключительное ходил. Знаешь, какой там строгий отбор?

— Я и вижу. Одежда мятая, грязная. Щеки ввалились. Вон коленки на брюках желтые, посмотри. Оставь дома, постираю. Джинсы на переменку наденешь.

— Ну, мам…

— Снимай, снимай.

Я бросил взгляд на пакеты с едой.

В детстве я всегда ждал маму из магазина. Мне все казалось, что в каком-то из кульков обязательно будет что-то необычное. Все эти пакетики, бутылочки, коробочки появлялись в доме так редко и только в день зарплаты, которую могли и по полгода задерживать. Маме приходилось экономить, чтобы прокормить семью из трех мужиков. Это, наверное, был единственный повод, по которому мама могла причислить меня к «мужикам». Так обычно я всегда в ее глазах оставался маленьким сыночком.

Мама начала возиться с утварью, подогревая обед. Запахло жареными яйцами и вареной колбасой, картошкой с луком. Из холодильника были вытащены на свет миски с квашеной деревенской капустой, домашними опятами и солеными огурцами. Всё из деревни.

На деревенской картошке, сале и яйцах мы и выживали в голодные девяностые, когда рушилась страна, и лихорадило завод.

Что-то происходило со мной в эти минуты. Мне не хотелось вставать из-за стола. Я снова был ребенком, мама была рядом. Даже любовь к жене отодвинулась на второй план. Я понимал, что стоит сейчас сделать маленькое усилие, стоит только принять твердое решение, и я обрету покой и полное умиротворение.

Нужно просто не уходить никуда из квартиры, и все вернется на свои места. Все будет по-прежнему. Злой, суетный мир оставит меня в покое. Не будет спешки, недосыпов, ссор с женой, призраков ее измен, вечных недомолвок, дурацких подколок и насмешек со стороны тестя с тещей.

Запереться сейчас в теплой квартире, отключить телефон и остаться здесь навсегда. Стоит только подойти к маме, этой худенькой измученной семейными неурядицами женщине, обнять ее, как раньше, попросить прощения, и принц вновь обретет свое маленькое королевство.