О жандармах, императорах и изобразительном искусстве. Архивные заметки

Круг обязанностей III отделения был весьма обширен – от «распоряжений» по делам высшей полиции до сбора сведений «о всех без исключения происшествиях». Четыре экспедиции, на которые первоначально подразделялось это учреждение, ведали следующими «предметами»: 1-ая – наблюдение «за мнением общим и духом народным», за поднадзорными лицами, а также за действиями государственных чиновников разного ранга; 2-ая – контроль за религиозными сектами и местами заключения «государственных преступников», за различными обществами (научными, культурными, просветительными и т. д.) и изобретениями, разбор многочисленных жалоб и прошений на «Высочайшее Имя», дела о фальшивых ассигнациях и документах, а также ведение личным составом отделения; 3-я – контрразведка, «все постановления и распоряжения об иностранцах, в России проживающих, в пределы государства прибывающих и из оного выезжающих»; 4-ая – сбор и систематизация сведений о происшествиях в империи (пожары, эпидемии, грабежи, убийства и пр.). В 1842 году возникла еще одна экспедиция, взявшая под свою опеку цензуру. На практике рамки деятельности экспедиций оказывались довольно подвижными, что и обеспечивало всеобъемлющий надзор за жизнью империи.

Многообразные обязанности и широчайшие полномочия III отделения не были обусловлены никакими юридическими нормами, кроме служебных инструкций. Управление страной через собственную канцелярию, «находящуюся вне состава других государственных учреждений и не подлежащую ничьему рассмотрению, ни отчетности», помимо самого монарха, являлось одной из наиболее характерных черт политико-правовой системы той эпохи.

Штат III отделения был немногочисленным – 20 человек на момент создания и 58 при упразднении[15]

, но исполненным служебного рвения. Помимо III отделения, мозгового центра политического сыска, деятельность которого была строго засекречена, высшая полиция обрела и другую свою ипостась – Корпус Жандармов, созданный 23 апреля 1827 года (в 1836 году преобразован в Отдельный Корпус Жандармов). Централизация тайной полиции и ее «явного» исполнительного органа обеспечивалась тем, что главноуправляющий III отделением был одновременно и шефом Корпуса Жандармов.

Жандармские офицеры, тщательно отобранные по принципу благонадежности и умения общаться с населением, наблюдали за благочинием на местах, в самом широком понимании этого слова входя во все подробности бытия жителей огромной Империи, которая (за исключением Польши, Финляндии, Области Войска Донского и Закавказья) была поделена на 5 (а с 1843 года – на 8) жандармских округов (по 7–8 губерний), включавших по нескольку (4–6) отделений. Предполагалось «замещать на эти места людей честных и способных, которые часто брезгуют ролью тайных шпионов, но, нося мундир, как чиновники правительства, считают долгом ревностно исполнять эту обязанность»[16]

.

Однако без тайных шпионов в деле политического сыска тоже невозможно обойтись. Их донесения должны были существенно дополнять и корректировать информацию, поставляемую военными в лазоревой форме, которым далеко не всегда удавалось добиться освещения тех или иных фактов изнутри, что особенно важно для «предупреждения» преступлений – а именно так формулировалась главная задача политической полиции. Наши сведения о секретной агентуре политической полиции того времени чрезвычайно скудны. Время не пощадило многих документов из архивов III отделения, да и само это учреждение умело хранить свои секреты. В «Проекте об устройстве высшей полиции» первый руководитель этого ведомства А.Х. Бенкендорф настаивал на том, что «даже правитель канцелярии» главы тайного сыска «не должен знать всех служащих у него и агентов»[17].

По примеру других учреждений, III Отделение ежегодно представляло императору отчеты о своей деятельности. Порядок поднесения всеподданнейших министерских отчетов был закреплен Указом 1802 года, из которого следовало, что каждый управляющий ведомством в конце года обязан представлять свой отчет в Сенат. Последний, в свою очередь, должен был «исследовать отчет в присутствии министра, требовать от него нужных пояснений, сличать его показания с донесениями из разных мест и рассматривать все высочайшие указы и повеления, последовавшие по его части в течение года, и затем подносить отчет государю со своим мнением»[18]. Но порядок этот соблюдался не более трех лет, превратившись со временем в пустые отписки, а затем и вовсе пресекся. В 1811 году, при утверждении нового министерского Положения, написание всеподданнейших годовых отчетов было возобновлено, однако ненадолго. Уже в 1812 году в Сенат поступило всего несколько отчетов, ас 1813 года их доставление снова прекратилось.