Оазис (сборник)

А раз я не мог согласиться с чуждым материализму предположением, будто существует не развитое во времени явление, и если мне предстояло оставаться на позиции, будто никакая причина не способна вызвать мгновенного следствия (разве что только причина, существующая вне экрана, то есть — вне зоны, в которой была обязательной необходимость хода времени) — тогда, в связи со всем этим, мне приходилось признать, что определенное во всех своих подробностях будущее, при отсутствии настоящего времени (случай первый) либо же в результате отсутствия возможностей внесения изменений в границах этого времени (второй случай), прямо или косвенно переходит в прошлое и — что из этого следует — любая мысль о свободе поведения является мыслью исключительно субъективной.

5. СОН В СВЕТЕ ЛУНЫ

Когда, направляясь к лифту, я проходил мимо последних по коридору дверей, меня задержал доносившийся из-за двери разговор двух мужчин, которому предшествовал вопрос, заданный женщиной:

— Разве они живут?

— Как и мы: вот сейчас, в данный момент... — голос сделался тише, я подошел поближе. — ... И наверняка размышляют, — продолжил, разделяя паузами отдельные слова, тот же самый мужчина, — возможна ли вообще... жизнь... в такой как наша... ситуации.

Нескольких последовавших за этими словами предложений я не понял, как вдруг кто-то другой, акцентируя, подчеркнул:

— В данной точке пространства нельзя отличить... — Конца я вновь не расслышал. Через пару секунд отозвалась женщина:

— Этого я не понимаю.

— Ничего. Имеются такие, которые это понимают... и сегодня мы можем... должны на них полагаться.

Стоя в спускавшемся лифте, я осознал — под впечатлением, возникшим из этого невольно подслушанного разговора — что, когда срывался с места, то знал, куда выбираюсь, а вот теперь — хотя и больше, чем ранее, понимал — уже этого определить не смог бы. При этом уже не играл особого значения тот факт, что наблюдение это — если подобную мыслишку можно было назвать наблюдением — не склонило меня к концентрации мысли.

Незадолго до того, как лифт застыл, человек, вошедший в него вместе со мной, ни с того ни с сего отозвался:

— Нас уже ждут.

Я сглотнул слюну, чтобы выровнять разницу давлений, вызванную опусканием лифта, и оперся о стенку. Выходит, несмотря на шершавый зажим слишком тесной одежды, которую я нашел на складе, и в которой мне было чертовски неудобно, несмотря на липкую поверхность стены, на головную боль и гадкое чувство во рту, несмотря на все то, что в сумме складывается в одно целое и определяет настроение момента, которое можно было свести к чувству постоянного неудобства — выходит, был где-то некто, меня ожидавший. И даже тот идиотский смех, переполнявший мои легкие, когда я думал об этом — тоже был контролируемый.

Мы покинули лифт. Снабженный двумя рядами одинаковых дверей, длинный и узкий коридор незаметно сворачивал и шел куда-то далеко-далеко, вплоть до скрытого кривизной стены источника света, который, отбрасывая рефлексы на блестящие от белой краски стены, бил в нашу сторону едва приглушенным, несмотря на значительное расстояние, конусом. Там, где в перспективе одна из стенок заходила за другую, на молочном фоне я увидал темную фигуру стоящего на широко расставленных ногах мужчины. Мы свернули в противоположную сторону. Через какое-то время тот человек, который меня сопровождал, сделал рукой такой жест, как будто собирался положить ее на ближайшей дверной ручке, но тут же, с таким выражением на лице, будто в последнюю минуту что-то припомнил, сделал резкий разворот, заграждая мне путь.

— Еще одно... — начал было он, но тут же замолк. При этом он глядел на меня так, будто намеревался отругать за какой-то неподходящий вопрос. И хотя на всем пути за нами не было ничего, кроме глубочайшей тишины молчания, я мог себе представить (на подобную мысль натолкнул меня его тон), будто все это время он, без секунды отдыха, мне многое объяснял, и уж если сейчас приходилось к этому что-то прибавлять, то лишь потому, что я был столь невнимателен.

— Мы, — сказал он и отвел глаза, словно ему было стыдно напоминать о столь очевидном, — ...мы, персонажи из Его сна, обязаны позаботиться о том, чтобы Его не разбудить.

Повернувшись ко мне спиной, он еще что-то буркнул себе под нос, невыразительно и небрежно; под мышкой он держал короткий, обтянутый полотном шезлонг. Тот факт, что лишь сейчас я заметил этот странный предмет, лучше всего свидетельствовал о моем собственном замешательстве. Прежде чем я успел хоть что-нибудь спросить у него, мужчина толкнул дверь и отступил в сторону, давая понять, чтобы я вошел первым.