Об исполнении доложить

— В моем — ни на копейку чужого. Своими руками: по кирпичику, по досточке. С апреля по октябрь — семь лет колотились. В селе уже смеялись над нами… Зато теперь завидуют. — В словах Надежды звучало скрытое торжество. — Первые огурцы — у меня, первые помидоры, первая картошка… И на колхозном поле я никому не уступала, по четыреста с лишним трудодней нарабатывала. Да Шоха, как пасечник, пятьсот сорок восемь. Осенью-то, бывало, пшеницы подвод пять привезут.

Она водила меня из комнаты в комнату, показывала шелковые подушки, на которых никто не спит, пуховые одеяла, которыми никто не укрывается, фаянсовые тарелки, фарфоровые чайники… Надежда плавала по просторному дому, в котором было все-таки тесно. Ну будто в западню попал. Музейное богатство: «Экспонаты руками не трогать!»

— И на свою бедность взяли еще парашют немецкого диверсанта!

Напрасно это я брякнул. Надежда глянула на меня глазами, полными слез:

— Разве я не поняла своей вины?

Парашют был спрятан действительно надежно. Для него за собачьей будкой под летней кухней выкопали пещеру. Надежда вытащила парашют, молча положила передо мною.

Я его осмотрел, ощупал.

— Пусть еще погниет на прежнем месте.

Надежда упрятала его, затем привязала пса на короткую цепь, чтобы он притоптал потревоженную землю. Пан заюлил, заметался, словно понял задание.

В небольшой комнатке рядом с кухней нас с Надеждой ждал накрытый стол. Шла война. Из магазинов исчезли продукты, были введены карточки. А в этом доме на столе было все, что могла дать щедрая донецкая земля. Я обратил внимание на два огромных индюшачьих «окорока», торчащих из кастрюли.

— И все это надо умять?

— За оставшееся Пан прогавкает собачье спасибо, — с грустинкой ответила Надежда.

Однажды мне позвонил Федор Иванович:

— Петр Ильич, есть необходимость встретиться. Будущее руководство Светловского подполья в основном уже определилось по составу. Надо бы вам познакомиться с кандидатами и дать им свою профессиональную оценку.

Белоконь был умным, интересным собеседником, превосходным рассказчиком, знавшим великое множество случаев и эпизодов, умел и выслушать собеседника и дать дельный совет. Я всегда с явным желанием ждал встречи с ним..

Но в этот раз он был собран, деловит и по-своему суров.

— Положение на фронтах тяжелое, так что спешим, спешим… — сказал он мне, пожимая руку. — Вот и с подпольем… Впрочем, нет, о Донбассе так говорить грех. Тут у нас есть время все прикинуть, примерить: обучить людей, обеспечить необходимым. А вот в Белоруссии, в Прибалтике… Да и у нас, на Правобережной Украине… Надо признаться, что подготовка подполья — работа большая, сложная, требующая времени, тщательного подбора людей, знаний местных условий и специфики обстоятельств, — далеко не всегда проводилась на профессиональном уровне. В первые недели и месяцы войны обстановка складывалась такая, что порою не удавалось сделать даже основного. Людей нередко подбирали второпях, по каким-то неконкретным признакам: хороший человек, активный общественник, часто выступал на собраниях. Подбор людей в нервозной обстановке неотвратимо надвигающейся оккупации порою приводил к трагическим ошибкам. Впрочем, чего я вам это рассказываю? Сами знаете.

Белоконь приехал для того, чтобы перед окончательным утверждением руководителей подполья встретиться с ними, поговорить о том, как они понимают свое задание, разведать их настроение, а заодно познакомить с ними меня.

Секретарем подпольного райкома партии, как уже предполагалось ранее, должен был быть Николай Лаврентьевич Сомов. Вот его объективные данные. Тридцати шести лет. Из смоленских крестьян. В Донбасс приехал в годы первой пятилетки. Принимал участие в организации колхоза в селе Ивановке. Был комсомольским работником, в тридцать третьем году стал секретарем райисполкома, а впоследствии — председателем. В тридцать седьмом женился на дочери сельского врача из Ивановки Григория Терещенко.

Григория Даниловича Терещенко я знал по чоновскому отряду. Он был фельдшером в Конармии, а вернувшись с польского фронта, стал начальником санитарной службы у Караулова. Жена Сомова — Оксана — молодой врач Светловской райбольницы. Два года назад родила сына Владлена.

Командиром светловского отряда назначался директор химзавода Тихон Трофимович Лысак. Сорока девяти лет. Коммунист с семнадцатого года, участник штурма Перекопа. Инженер, закончивший в тридцать девятом году заочное отделение Ленинградского технологического института. С его назначением завод стал выполнять план, резко улучшил качество продукции.

Ивановским отрядом должен был командовать директор совхоза «Путь Ильича» Караулов.

В свое время с Иваном Евдокимовичем я съел не один пуд солдатской соли. И само собой, обрадовался, что в сложном деле, каким является контрразведывательная работа в подполье, мне вновь доведется с ним сотрудничать.

Когда мы с Федором Николаевичем поднялись на второй этаж, к председателю райисполкома, то растерянная секретарь-машинистка пролепетала:

— А…Николай Лаврентьевич поехал встречать вас на границу района. Ему позвонили из области, и он уехал.