Об обозначении

Указанную выше брешь в законе противоречия избегает теория Фреге. В обозначающих фразах он различает два элемента, которые мы можем назвать смыслом [meaning] и значением [denotation][9]. Поэтому фраза 'центр массы Солнечной системы в начале двадцатого века' весьма сложна по смыслу, но её значением является определённая точка, являющаяся простой. Солнечная система, двадцатый век и т.д. являются конституентами смысла , но значение вообще не имеет конституент

[10] . Одно из преимуществ его различия состоит в том, что оно демонстрирует свою пригодность при утверждении тождества. Если мы говорим 'Скотт является автором Уэверли' , мы утверждаем тождество значений при различии смыслов. Тем не менее я не буду повторять доводы в пользу этой теории, как отстаивал её притязания в другом месте (loc. cit.), теперь я выступлю против этих притязаний.

Одно из первых затруднений, которое встаёт перед нами, когда мы принимаем точку зрения, что обозначающие фразы выражают смысл и обозначают значение[11], имеет отношение к случаю, в котором значение очевидно отсутствует. Если мы говорим 'Король Англии лыс', то, по всей видимости, это высказывание не о комплексном смысле

'король Англии', но о действительном человеке, обозначенном посредством смысла. Но рассмотрим теперь 'Король Франции лыс'. Согласно равенству форм это высказывание также должно быть о значении фразы 'король Франции'. Но эта фраза, хотя она и имеет смысл, предусмотренный тем, что смысл имеет фраза 'король Англии', определённо не имеет значения, по крайней мере в очевидном смысле. Следовательно, можно предположить, что 'Король Франции лыс' должно быть бессмысленным, но это высказывание не бессмысленно, поскольку оно явно ложно. Или опять же рассмотрим предложение типа следующего: 'Если и есть класс, который содержит только один элемент, тогда этот один элемент является каким-то [a] элементом и ', или, как мы могли бы сформулировать, 'Если и есть единичный класс, то определённый [the ] и есть какой-то [a]

и '. Эта пропозиция должна быть истинной всегда , поскольку следствие является истинным независимо от истинности гипотезы. Но 'определённый [the ] и ' является обозначающей фразой, о её значении, а не о смысле говорится, что оно является каким-то [a] и . Если же и

не является единичным классом, то '[the ] и ', как кажется, не обозначает ничего. Следовательно, как только и не является единичным классом, наша пропозиция, по-видимому, становится бессмысленной.

Итак, ясно, что такие пропозиции не становятся бессмысленными просто потому, что их гипотеза является ложной. Король в Буре может сказать: 'Если Фердинанд не утонул, то он - мой единственный сын'. 'Мой единственный сын' является обозначающей фразой, которая на первый взгляд имеет значение тогда и только тогда, когда я имею в точности одного сына. Но тем не менее приведённое выше высказывание оставалось бы истинным, если бы Фердинанд фактически не утонул. Поэтому, мы должны либо обеспечить значение в случаях, в которых оно на первый взгляд отсутствует, или должны отказаться от взгляда, что значение есть то, что затрагивается в пропозициях, которые содержат обозначающие фразы. Последнее - это вариант, который отстаиваю я. Первый вариант можно принять, допуская, как у Мейнонга, объекты, которые не существуют, и отрицая, что они подчиняются закону противоречия; этого, однако, по возможности следует избегать. Другой способ принять этот же вариант (поскольку речь идёт о представленной нами альтернативе) адаптирован Фреге, который посредством определения обеспечивает некоторое сугубо конвенциальное значение для случаев, в которых иначе его бы не было. Так, фраза 'король Франции' должна обозначать нуль-класс; фраза 'единственный сын м-ра такого-то' (который имеет прекрасную семью из десяти человек) должна обозначать класс всех его сыновей, и т.д. Но эта процедура, хотя она и не ведёт к действительной логической ошибке, является явно искусственной и не даёт точного анализа предмета. Поэтому, если мы принимаем, что обозначающие фразы в общем имеют две стороны, смысл и значение, случаи, при которых, как кажется, значения нет, вызывают затруднения, как при допущении, что на самом деле значение есть, так и при допущении, что в действительности его нет.

Логическую теорию можно проверить её способностью разрешать проблемы, и в размышлениях о логике благоразумнее рассмотреть как можно большее количество проблем, поскольку это служит той же цели, что и эксперимент в физике. Поэтому я сформулирую три проблемы, которые теория, касающаяся значения, должна быть в состоянии разрешить, и позднее я покажу, что моя теория их разрешает.