Обаятельный гарем желает познакомиться

В Рассветную школу принимают девочек от семи до одиннадцати лет. И с этого момента только школа становится семьей ученицы. Никаких связей с внешним миром. Чаще всего туда поступают сироты, которым некуда больше идти. Иногда своих дочерей приводят родители, не способные прокормить лишний рот. По их мнению — тем самым они дают дочери шанс на лучшую жизнь… ну и сами получают денежную компенсацию.

В чем-то они даже правы. Во всяком случае, учащиеся всегда сыты, одеты и живут вполне комфортно. Обучение, правда, весьма суровое, зато девочки получают очень престижную и высокооплачиваемую профессию.

Беда только в том, что Рассветная школа — это на всю жизнь. Ты не можешь перестать быть “специалистом широкого профиля” и заняться преподаванием танцев или вышивать салфетки на заказ. То есть можешь, конечно — но это всегда будет только прикрытием.

Относительная свобода у выпускниц все-таки есть. Они могут остаться при школе — и получать заказы через нее. А могут уйти в “свободное плавание” и искать клиентов самостоятельно. Но в обоих случаях — львиная доля от любого их заработка по специальности должна перечисляться школе. И школа в любой момент может вызвать любую из выпускниц, чтобы поручить какое-то задание, с которым именно она справится лучше всех.

Это справедливо — ведь каждая из выпускниц когда-то сама жила и училась в школе на деньги, заработанные их предшественницами. Теперь их очередь отдавать свой долг.

Впрочем, считается, что существует один способ “завязать”. Для этого нужно заявить в школе, что хочешь “уйти на пенсию”. И тогда, как только поступит подходящий заказ, его поручат тебе.

“Последний заказ” — это всегда задача на выживание. Для школы — это вопрос престижа. Когда вариантов всего два: ты или побеждаешь, или погибаешь. Если справишься — получишь почти всю сумму заказа и сможешь уйти. Переехать в другую страну, выбрать новое имя, открыть какое-нибудь собственное дело, выйти замуж, в конце концов. Жить нормальной, самой обычной жизнью.

— Я не справилась, — Джарис говорила, не глядя на меня. Интересно, сколько ей все-таки лет? Она выглядит молодо, лет на 25, но вот сейчас, когда хмурится, лоб прорезает глубокая морщинка, а в уголке рта залегает складка. — Но выжила, хотя этого не должно было случиться. И меня… думаю, меня списали. Я провалила слишком громкое дело. Если бы я погибла — это не нанесло бы урона репутации школы. А я выжила. После еще очень удивилась, что никто из сестер и наставниц меня ни словом не упрекнул. Не было никакого наказания. А когда смогла ходить — мне даже дали новое задание. Пустяковое, зеленая выпускница бы справилась — охранять караван в Зенаил…

— Мне жаль. — Звучит банально, но я не знала, что здесь еще можно сказать. Она ведь росла с детства среди этих людей, считала их семьей… не знаю, как можно пережить такое предательство. Поэтому я просто положила ладонь поверх ее сцепленных в замок рук и чуть пожала.

…И все же странный способ избавиться от человека. Куда проще было бы убить по-тихому, как бы цинично это ни звучало. Она ведь доверяла своим наставницам. Расспросить бы подробнее о ее “последнем заказе” и о том, что случилось с тем караваном. Но не сейчас. Хотя бы потому, что, каким бы каменно-невозмутимым — как обычно! — ни было лицо лицо моей телохранительницы, я видела, что говорить об этом ей больно. И раскрываться настолько она все еще не готова.

Джарис мотнула головой, будто отмахиваясь.

— Я рассказываю не для того, чтобы ты посочувствовала. Тот парень у нас в кладовке — вполне возможно, его тоже уже списали. Правила наших школ очень похожи — наверняка в том числе и те, о которых не подозревают воспитанники. Он тоже провалил задание. Вполне возможно, что — то самое. Последнее. Он не ломился, как другие, в надежде, что защита дворца не работает после смерти хозяина. Он знал, что все работает отлично. И все понимают, что в доме гения артефакторики вряд ли установлена только обычная стандартная защита. Судя по арсеналу и подготовке этого наемника — он готовился встретить тут серьезный отряд охраны и множество уровней магической защиты. Только вот он, в отличие от меня, еще не знает, что его списали свои — и ни за что в это не поверит. Предпочтет умереть, но соблюсти все правила. Молчание о заказчике — первое из них. Его, как и меня, учили молчать даже под пытками.

— Я не собираюсь его пытать! — я в шоке уставилась на Джарис, а она только пожала плечами.

— Я только хотела сказать, что это все равно было бы бесполезно.

— И что ты предлагаешь?!

— Ну… я вижу два возможных варианта. Можно оставить его в кладовке, пока сам не умрет от истощения.

— Нет!

— Или отпустить с миром. Тогда он будет пытаться выполнить свое задание любой ценой и вламываться к нам снова и снова. Это тебе не халифские стражники, это закатный специалист. Этот, поверь, и в пустыне найдет, и на другом конце света.

— Да что за ерунда! Что, вообще нет других вариантов? Засолить в нашей кладовке или пусть, как ифритов дятел, бьется в нашу дверь?

Джарис чуть вздернула брови. Ах да, в Зенаиле не водятся дятлы.