Лоб горел, искры сыпались из глаз, как из сварочного аппарата. Пуская пузыри, он пулей устремился вверх, вынырнул, хватая воздух. Что за дьявол? Первая мысль — наткнулся на затонувшее в проеме судно. Ага, такая правдоподобная идея — особенно учитывая то, что несколькими часами ранее никакого потонувшего судна в помине не было. Откуда бы оно взялось? Ладно, он может проплыть и по поверхности… Глеб развернулся… и вторично чуть не раскурочил свой череп, наткнувшись на монолитный барьер! Это уже чересчур. То он падает непонятно откуда, то он бьется, непонятно обо что… Хорошо хоть догадался сместить фонарь на макушку! Превозмогая боль в голове и руках, он начал шарить перед собой. Преграда была везде — и слева, и справа — и тянулась, похоже, до самого потолка. Стальная, мощная, неодолимая. Ей-богу, не смешно. Он нырнул, отправился вниз, шаря руками по стене. Не может быть, повсюду была стена! Ему хватило дыхалки, чтобы опуститься на восьмиметровую глубину и удостовериться, что стальная глыба покоится на самом дне и под ней не пролезть! Чертовщина какая-то, и откуда что берется? Он кинулся обратно с раздувающейся головой, вынырнул, развернул фонарь и включил. Он должен все видеть собственными глазами!
То, что он увидел, оптимизма не внушало. Восьмиметровый проход в центральную штольню целиком перегораживала огромная стальная махина — ворота на плавучем батопорте! Обросшие тиной, в живописных разводах коррозии, но такие убедительные, что мороз по коже! Он не мог поверить своим глазам. Эти ворота практически двадцать лет были задвинуты в тело горы, и ничто уже не могло их оживить. Неужели кто-то смазал, отремонтировал, реанимировал генератор в заброшенном машинном зале, приводящий в действие эту штуку? Но это же физически нереально! Здесь все умерло, обросло тленом, ржавчиной, забвением!
Или он снова что-то не понимает?
Пары минут ему хватило убедиться, что он уперся именно в то, во что уперся. Во внутренности стальной махины накачали воздух, и она всплыла на плавучих конструкциях. После этого заработал червячный механизм, ворота выбрались из уготованного им историей гнезда и перегородили канал. При этом сомнительно, что из Пыштовки данное событие могли зафиксировать, поскольку ворота расположены в глубокой нише, нужно в нее заплыть, а это сделать не позволит охрана…
Несколько минут он осмысливал произошедшее и не мог смириться с мыслью, что оказался в западне. «Вторые ворота!» — осенило Глеба. Шестьсот метров, если пробежаться берегом канала! Практически рядом. Можно и доплыть, но что-то он уже наплавался…
Он помчался на цыпочках правым берегом, упустив из вида от волнения, что может попасть в засаду, что с минуты на минуту разрядится фонарь, что спешить ему в принципе некуда. Он бежал по вздыбленному причалу, мимо сухого дока, каких-то разложившихся контейнеров и железных коробов, мчался краем ремонтных цехов и постов технического контроля, мимо слесарных, сварочных и токарных участков, колонн портальных кранов, перелезал через «бассейны» в бетонном полу, из которых торчали клыки арматуры…
И еще до подлета к финишу заскрежетал зубами — он уперся в аналогичный батопорт, загородивший проход! Но он должен был удостовериться на сто процентов. Он с разбега нырнул в стоячую соленую воду, извивался, пока не достиг дна, ползал по дну, как гусеница, выискивая неровности, выломанные участки, через которые можно было бы выбраться на волю…