Оберег у Пустых холмов

«Какая узкая ладонь стала у меня... и морщинистая. Любопытно было бы узнать, долго ли я ещё проживу...»

Камешек, презирая людской закон тяготения, взлетел к небу, потом вернулся, покорный этому закону.

Небо улыбалось новорожденной голубизной, не выцветшей даже над Пустыми холмами. В замершей бирюзовости небес описывал спирали молодой вишневый дракон. Съезжал вниз, словно проваливаясь в невидимую воронку, круги быстро сжимались, пока весь летун не сливался в глазах, обращаясь в пунцовое мерцание, но в самый последний миг спираль начинала раскручиваться, и , не шевельнув крылом, дракон уходил в поднебесье. Он тоже не любил подчиняться законам, котоорые не велят ему летать.

Семь... девять... шестнадцать тонких штрихов прорвали небо, перечеркнув тугую циклоиду дракона. От них было некуда деваться, но взорвавшись малиновыми отблесками, дракон совершил немыслимый курбет и вновь вернулся к плавному кружению. Это было красиво, как всякая отточенная игра. И вдвойне красиво оттого, что игра была смертельной. Лучники из ближней деревни попытались взять вишнёвого красавца врасплох. Удайся им это — небо над округой осиротеет, а весь мир станет на одного дракона скучнее.

Камешек взлетел и, передумав, вернулся на ладонь. Взлетел, вернулся — и упал на землю. Морщинистая ладошка сомкнулась в кулак.

— Не сердись, могучий Хаген, но оберега я тебе не дам. Пусть Синевалка живёт в своём Тёмном доле. А ты, если тебя действительно тревожит судьба людей, поселись рядом и следи, чтобы никто не забрёл туда ненароком.

Хаген не был ни удивлён, ни разгневан.

— Вот, значит, зачем ты тут сидишь. Что ж, это достойное занятие для такого заморыша, как ты. И я не оскорблён твоим отказом, я с самого начала ждал чего-то подобного. Не обессудь и ты, почтенный Вади, но я всё-таки получу твой талисман.

— Меня нельзя убивать, я уже четыреста лет не причиняю зла!

Вади знал, как отпугивают иных пришеьцев эти жуткие слова, но Хаген только улыбнулся слегка презрительно.

— А сколько лет ты не делал добра, почтеннейший?

Вади склонился головой к рассыпанным у ног камешкам, потом вздёрнул подбородок навстречу насмешливому взгляду великана.

— Добра я тоже не творил четыреста лет, но в том нет моей вины! Я честно предупреждаю всякого идущего, что дальше он не пройдёт, но почему-то никто не хочет слушать меня.

Хаген согласно кивнул.

— Тех, кто смог добраться сюда, не так просто свернуть с дороги. Если бы ты знал, сколько препятствий мне пришлось преодолеть...

Спорить было бессмысленно, но всё же Вади предложил:

— Хочешь, я покажу путь в обход Ожогища? И научу, как обмануть Сладкую топь...

— Это лишнее. Лучше бы ты помог мне идти дальше.

Вади молчал.

— Тогда я возьму талисман сам. Такой поступок трудно назвать добрым, но я и не стремлюсь к совершенству. Ведь меня в любую минуту могут убить, и тогда всё несделанное мною зло вырвется на свободу. Не бойся, я постараюсь не причинять тебе вреда, хотя меня так и тянет взглянуть, во что выльются несовершённые тобою злодейства. Впрочем, боюсь, что даже за такой срок ты не смог бы натворить достаточно бед. С твоими силами, да ещё голыми руками...

— Главное зло делают не руками, а словом, которое у нас одинаково. К тому же, я вооружён. Меча у меня нет, но есть кинжал.

Толстые пальцы потянулись к поясу Вади.

— С такой булавкой только на жука ходить...

— Осторожней! Там яд! Когда-то я ходил с этой булавкой на чешуистого аспида. Кинжал до сих пор в крови.

Хаген отдёрнул руку. Козявка, сидевшая перед ним, оказалась смертельно опасной. С таким оружием коротышка и впрямь мог совершить бесчисленные злодейства. И сейчас все они, несовершённые, посаженные в хрупкую тюрьму добродетели, ждут гибели своего тюремщика, чтобы обрушиться на того, кто окажется всех ближе, а это значит — на убийцу. Так что двойное предупреждение оказалось как нельзя кстати.

Вади гордо выпрямился, и в это мгновение здоровенная лапа обхватила его за туловище, а другой рукой Хаген выдернул из-за пояса Вади кинжал. В руках великана отравленное оружие и впрямь смотрелось булавкой. Зажатый жёсткой хваткой Вади захрипел, но нашёл силы укорить Хагена:

— Зачем ты это делаешь? Ведь ты знаешь, что я не нападу на тебя...

— Я и не боюсь твоего ножика. Но мне нужен талисман и поэтому, на всякий случай, я заберу всё, что у тебя есть. Возможно, волшебной силой обладает нож, или пряжка на ремне... — пальцы Хагена сноровисто обшаривали Вади, — а быть может, талисман висит на цепочке...

— Не тронь, это моя амулетка!

— Но я и ищу амулет, спасающий от безвременья.

— Это не оберег, это амулетка! Она никому не пригодится, кроме меня!

— Не злись, почтенный Вади, но ты сам вынудил меня на это. И не тревожься, я верну твоё добро в целости, как только вернусь с Пустых холмов.

— Ты не вернёшься.

— Не каркай. Лучше сними кольцо. Я боюсь сломать тебе палец.

— Это колечко подарила мне одна знакомая. В нём нет никакой волшебной силы.

— Я не могу рисковать. Что у тебя в карманах?

— Медный грошик.