Обещай, что никому не скажешь

– Да нет. Теперь я уже так не думаю. Когда теряешь ребенка, то перестаешь думать. – Ее слова были резкими, взгляд не отрывался от открытки. Я сочувственно кивнула, понимая, что она все равно не видит.

– Я слышала, что думает Ник, – сказала Элли. – Он шатается по городу и говорит, что это сделала Картофельная Девочка. – Она презрительно фыркнула. – Когда здесь что-то случается, все винят Картофельную Девочку. Если случается засуха, это ее вина. Автомобиль врезался в столб – она виновата. Но мне уже тошно это слышать. Мне тошно, когда я слышу ее имя в сочетании с именем моей Тори. – Ее пальцы дрожали, когда она проводила ими по открыткам, наугад раскладывая их.

– Понимаю, – сказала я.

– Нет! – гневно возразила она. – Нет, ты не понимаешь. Зачем ты вообще приехала сюда, Кейт? Напомнить о старых временах? Сказать, что тебе жаль о том, что случилось с моей дочерью?

Элли впервые посмотрела на меня, пригвоздив к месту горящим взглядом. Она еще больше выпрямила спину и со стуком уперлась коленями в маленькую деревянную столешницу.

– Мне правда жаль. – Я едва не скулила. – Я лишь хотела выразить соболезнование. Сейчас я уйду и оставлю тебя в покое.

– Хорошая мысль, – сказала она. – Почему бы тебе не сесть в твой маленький автомобиль и не убраться из Нового Ханаана, Кейт? Ты приехала сюда, и начались неприятности.

В этом она была права. Мог ли мой приезд стать спусковым крючком? Привести в движение некие силы? Или это было лишь неудачное стечение обстоятельств?

– Убирайся! – рявкнула Элли. Она быстро встала и указала рукой на дверь. При этом она зацепила коленями столик, и тот перевернулся. Открытки разлетелись по полу; маленький ножик скользнул к моим ногам. Элли наклонилась, поднимая открытки, и начала всхлипывать. Я подобрала ножик и шагнула к ней, чтобы помочь ей собрать открытки. Элли отпрянула и обхватила горло рукой.

– Теперь ты собираешься прирезать меня? Думаешь, я мало страдала? Думаешь, ты можешь причинить мне еще больше боли?

Теперь она рыдала. Я уронила ножик на пол.

– Господи, нет. Прости, я только хотела… Из-вини.

Элли все еще прикрывала горло ладонью.

– Знаешь, на самом деле я думаю, что ты не убивала мою дочь, – сказала она сквозь слезы.

Прежде чем я сообразила, что ей ответить, она продолжила:

– Но, думаю, тебе известно, кто это сделал. Я вижу это в твоих глазах. Я вижу это так же ясно, как и то, что ты на самом деле была лучшей подругой Дел, и все, что ты рассказывала о ней мне и Саманте, было дерьмом собачьим. Я права, Кейт?

Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, ну просто что угодно – не твое дело, ради всего святого, мы учились в пятом классе, какая теперь разница, – но вместо этого я захлопнула рот, развернулась и вышла на улицу. В конце концов она заставила меня почувствовать себя преступницей.

– Я права? – окликнула Элли, в отчаянии повысив голос. Я захлопнула дверь, прыгнула в автомобиль и уехала, не оглядываясь назад.

Салон татуировки «Дракон Майк» находился на Перл-стрит, зажатый между школой косметологии и китайской закусочной, торгующей навынос. Передняя была плохо освещена, а стены обклеены узорами тату. В углу стоял большой металлический стол, рядом с ним – мягкое кресло и раскладной стул. Позади стола висела красная занавеска, из-за которой доносилось монотонное жужжание двух голосов, мужского и женского. Через минуту оттуда вышла женщина с пурпурными волосами, преображенными с помощью лака в острые шипы. На ней были узкие джинсы, мотоциклетные ботинки, белая футболка и кожаный жилет.

– Как дела? – спросила она.

– Нормально.

– Ну и хорошо. Не торопитесь, посмотрите все наши предложения. У нас есть несколько альбомов. Спрашивайте, если захотите узнать цену или что-то еще. Вы раньше делали татуировку?

– Нет.

– Девственница, значит? Ну, по правде говоря, на одной вы не остановитесь. В них что-то есть, поэтому их никогда не бывает достаточно. Что-то вроде неистребимой привычки.

Она раскинула руки, выставив свои тату на обозрение. Руки женщины были увиты десятками алых роз с вплетенными сердцами, черной пантерой и ярко раскрашенными бабочками.

– Это лишь вершина айсберга, – сказала она и подмигнула. – Настоящая красота остается скрытой.

Я очень надеялась, что она не предложит мне посмотреть.

Это хорошая боль.

– Вообще-то, на самом деле я пришла не за татуировкой, – призналась я. – Я надеялась поговорить с Майком.

Она скептически посмотрела на меня:

– Вы знаете Майка?

– Да, мы вместе ходили в школу.

– Тогда вам известно, что он не любитель поболтать.

Я кивнула, и она продолжала, задумчиво глядя перед собой:

– Некоторые мои подруги удивляются, что я делаю рядом с парнем, который не может говорить, но я так понимаю, что Бог забрал у него одну вещь и дал взамен другую. Этот человек – художник. У него есть дар. Понимаете, о чем я говорю? Нужно быть благодарным за то, что у тебя есть, а не горевать о том, чего нет. Верно?

Я снова кивнула. Она широко улыбнулась, показав несколько зубов с золотыми накладками.