«Обезглавить». Адольф Гитлер

— Могу ли я, господин канцлер, — спросил он, — вернувшись в Бельгию, заверить бельгийцев, что наша независимость будет восстановлена?

Гитлер непонимающе посмотрел на него, будто спрашивая, о какой независимости могла идти речь? Но ответил спокойно.

— Я был бы вам признателен, если бы вы об этом пока ничего не говорили. Я хочу вас заверить, что я не дотронусь до вашего дома в любом случае, — закончил он многообещающе и торжественно. — А сейчас, ваше величество, прошу на чай в вашу честь.

Мрачный, подавленный ни с чем возвращался Леопольд в Брюссель, не подозревая, что в историю Бельгии, как и в историю его судьбы эта встреча войдет под названием «Чаепитие с Гитлером!»

* * *

Возвращаясь в Брюссель с линии обороны на реке Диль, Марина, Марутаев и Деклер быстро нашли общий язык, прониклись доверием и, чтобы не терять связь обменялись телефонами.

— Звоните, — просил Деклер. — Я рад знакомству с патриотами Бельгии.

— И России, — добавила Марина.

— И России, мадам, — согласился он.

Шло время. Марутаев и Марина довольно часто, до мельчайших подробностей вспоминали встречу с Деклером, размышляли над каждым, произнесенным им, словом, высказанной мыслью и открывался он им не только страстным поклонником русской литературы, блестящим знатоком русского языка, но и убежденным антифашистом.

— Нужно поднимать бельгийцев на борьбу с оккупантами, — говорил он доверительно. — Дело это сложное, опасное, но крайне нужное. Мы убеждены, что народ пойдет за нами.

— Кто это «мы»? — задала вопрос Марина.

Деклер пристально посмотрел сначала на нее, потом на Марутаева и, не решаясь сказать правду о том, что под этим «мы» надо подразумевать коммунистов, ответил уклончиво:

— Бельгийские антифашисты, мадам. Правда, нас пока немного, но мы надеемся зажечь в сердцах бельгийцев пламя ненависти к фашистам. А пока надо вооружаться.

— Мы поможем вам, — пообещал Марутаев, вспомнив, что об этом же говорил и Шафров.

— Буду весьма благодарен, мсье, — ответил Деклер и учтиво склонил голову в знак признательности за понимание и обещанную поддержку.

Однако добывать оружие оказалось делом нелегким. Марина и Марутаев несколько раз ездили на линию обороны, но возвращались почти ни с чем. Немецкий пистолет «Парабеллум», сломанный автомат да около сотни собранных в разных местах патронов — вот и все, что удалось найти. Видно было, что в поисках оружия на линию обороны приходили не одни они.

* * *

Над Бельгией стояла тихая, лунная ночь. Залитая лунным светом довольно далеко и достаточно четко просматривалась дорога Брюссель—Намюр, по которой двигались автомашины с войсками, боеприпасами, военным имуществом, горючим.

В районе города Вавра, что в тридцати километрах от Брюсселя, притаившись в кустарнике, вторую ночь терпеливо наблюдал за движением на дороге Марутаев. Сюда привело его обещание добывать оружие, которое он дал Деклеру.

Он понимал, что способ приобретения оружия, которым намеревался воспользоваться был довольно рискованным, опасным для жизни, но иначе поступить не мог. Честь русского человека, свое слово он ставил выше опасности, а что касается жизни, то был уверен, что операцию проведет успешно.

Наблюдая за дорогой, он отметил, что поток автомашин к ночи ослабевал, а после полуночи почти совсем замирал и только отдельные автомашины да мотоциклисты изредка проносились по асфальтной ленте на бешеной скорости. Их-то, мотоциклистов, и выжидал Марутаев.

В третьем часу ночи он осторожно перебрался из кустарника поближе к повороту дороги, которая резко сворачивала влево, устремляясь вниз, в долину. Именно здесь, думал он, удобно метким выстрелом из пистолета снять мотоциклиста, захватить оружие.

Медленно тянулось время томительного ожидания. Шоссе, сколько можно охватить взглядом, было пустынно — ни одной машины или мотоциклиста ни в Брюссель, ни из Брюсселя и Марутаев начал нервничать, опасаясь, что мотоциклисты могут вообще не появиться или появятся, когда на шоссе под утро вновь хлынет поток автомашин.

Однако вскоре со стороны Брюсселя послышался шум мотоцикла и чувство сомнения у Марутаева исчезло, уступив место напряженному ожиданию, поединка. «Как-то произойдет этот поединок? Как предполагалось? Или?…» — думал Марутаев. Впрочем неудачного развития задуманной операции он не предвидел и поэтому извлек из кармана пистолет, пристально посмотрел на шоссе. В лунном свете увидел серый силуэт мотоциклиста, который, соблюдая маскировку, ехал без света. С каждой минутой он обретал все более ясные очертания. И Марутаев, не отрывая от него сторожкого взгляда, поспешно занял удобное для выстрела положение. Он не боялся встречи с немцем и, кажется, не волновался, но при этом однако почувствовал, как словно замерло в груди сердце да все тело стало каким-то напряженным, будто туго натянутый жгут мышц и нервов.

Между тем звук мотора стремительно нарастал, но Марутаев уже не слыхал его потому, что все внимание сосредоточил на темном силуэте мотоциклиста. «Подпустить ближе. Бить наверняка», — думал он.