Объяснение в любви

— Пожалуйста, прочитайте нам, чтобы мы могли услышать ваши голосовые данные, ваши эмоцию и темперамент, ваши любимые стихи.

Из пятидесяти человек стихи читал только один. Репертуар удивительный. Женщины читают «Мороз и солнце, день чудесный…», мужчины — «Я волком бы выгрыз бюрократизм…».

А ведь о прослушивании была дана информация в телевизионной передаче «Добрый вечер, Москва». Были даже помещены заметки в «Известиях» и в «Московском комсомольце». Они назывались: «Диктор на 30 секунд» и «Как я не стала диктором». В них еще и еще раз говорилось об очень высоких требованиях к записавшимся по телефону. Но и это предупреждение не принесло нам радости. Не шли к нам нужные, одаренные природой люди!

Преподавательница русского и литературы в МГУ после нашей просьбы прочесть стихи долго думала и, слава Богу, смущаясь, спросила: — А можно я прочитаю стихи песни?

— Пожалуйста, — обрадованно сказали мы хором. И педагог прославленного Московского университета начала:

— Утро красит нежным цветом / Стены древнего кремля…

Что вы на это скажете?

А вот еще один ответ педагога школы, на вопрос о его профессии:

— Работаю в группе продленного дня. Мне это неинтересно и трудно!

И школьников с 1 — го по 4-й классы снова будет воспитывать этот педагог!

Юноша предложил нам прочитать басню Крылова «Ворона и лисица».

— Вороне где-то Бог послал кусочек сыра, / На ель ворона взгромоздясь позавтракать решила…

Оскорбленная таким глумлением над Крыловым, Нина Филипповна, не выдержав, крикнула:

— Да ничего она не решала!

Мы еле сдержались, чтобы не рассмеяться вслух.

Другой перл. Мужчина.

— Мороз и солнце, день чудесный! / Еще ты спишь, мой друг прелестный?

Мне хотелось сказать: «Не спит она, а дрыхнет».

Как можно так относиться к Пушкину? Александр Сергеевич ведь написал: «Еще ты дремлешь, друг прелестный».

И последний, очень грустный курьез. А ведь это все люди с ВЫСШИМ ОБРАЗОВАНИЕМ.

Девушка решила прочитать Есенина. Замечательно, обрадовались мы.

— Не горюю, не грущу, не плачу, / Все пройдет, как с белых яблонь дым…

Потом вдруг сделала паузу и смутившись, сказала:

— Извините, я перепутала. Это не Есенин, а Пушкин.

Нам было обидно потратить полтора месяца, драгоценное время.

Из прослушанных двух тысяч мы выбрали двадцать четыре человека. Ну что ж, много, скажете вы. Да, много, но из двух тысяч!

Мы были очень огорчены всем происходящим на этом собеседовании. И неизвестно еще, сколько из этих двадцати четырех дикторами станут, но остальные-то будут работать по своей специальности! Но как?