Объявлен в розыск

Обнадеженные друзья Михалыча, уже сильно сплоченные случившимся несчастьем, направились к Клавдии Васильевне домой плотно пообедать, чтобы подкрепить силы. А потом разработать дальнейший план действий. Розыск розыском, но сильно на нашу полицию надеяться нельзя. Нужно сделать все от себя зависящее, чтобы в дальнейшем совесть не мучала. Клавдию Васильевну вдруг осенило — они же до сих пор не обзвонили все больницы в городе и (о, Господи!) морги. Этим решили заняться после обеда. Процедура это оказалась муторная и требующая нервного напряжения. Через три часа не осталось ни одной больницы, ни одного морга, куда они бы не обратились. А в некоторые звонили даже по два раза. Эти действия выбили из сил, но зато внушили некоторую надежду — нигде не замечен, значит велика вероятность, что живой, и даже вполне здоровый. Этим они себя успокоили и разошлись по домам.

Но дома Клавдия Васильевна места себе не находила. За пару дней она осунулась, побледнела, а пузырьки с корваволом и пустырником со стола на кухне уже и не убирались, но и они не помогали. Не отвлекали ни привычные домашние дела, ни любимый правнук Владик. Клавдия Васильевна стала нервная и у нее появилась бессонница. И в очередную бессонную ночь в голову Клавдии Васильевне пришла страшная мысль. Она еле дождалась утра и помчалась к Ивану Филипповичу. И сразу с порога выпалила:

— Я тут подумала, а что если… — Клавдия Васильевна держалась за сердце и тяжело дышала. — А что если он все-таки дома?

— Так он же не открывает, — ответил недогадливый Иван Филиппович.

— Так не открывает, потому что не может, — она в изнеможении села на стул.

— А почему не может? Помер что ли?

Иван Филиппович был человек прямой и особым тактом не обладал. Клавдия Васильевна от этих жестких слов округлила глаза и, прикрыв рот ладошкой, прошептала на полувздохе еле слышное: «Ааах..». С минуту посидела молча, потом энергично вскочила и заявила:

— Сил моих больше нет! Сидишь тут в неведенье. Сыну все равно… А нам нет! И поэтому я предлагаю самостоятельно вскрыть дверь в квартиру Ивана Михайловича, чтобы убедиться!

— Убедиться в чем? — осторожно спросил Иван Филиппович.

— Хоть в чем-нибудь. Что его там нет. Или, что он там живой и здоровый, в то время, как мы тут с ног сбились, его разыскивая. Или… Или в том, что он там, но…

Она никак не могла произнести страшное слово «умер» и беззвучно заплакала. Иван Филиппович неуклюже гладил ее по спине и убеждал, что для начала надо попытаться снова связаться с сыном Михалыча.

А Михалыч тем временем ехал в своей зелененькой Ладушке на буксире. Тягачом был УАЗ Патриот, за рулем которого сидел Николай. Договорились, что машину Михалыча отбуксируют в сервис, который находился рядом с домом, Михалыч уже и с ребятами автомеханиками созвонился. Хорошие ребята, дело свое знают, и Михалыч был уверен, что его Ладушку быстро починят, но эти его радужные мысли были прерваны какой-то суматохой на дороге. Вдруг послышался вой полицейской сирены, и из громкоговорителя прозвучали резкие слова, призывающие водителя машины УАЗ Патриот госномер семь два пять, Антон, Валерий, Ольга, остановиться …

«Кто-то что-то нарушил», — меланхолично подумал Михалыч, и с удивлением увидел, что полицейская машина поравнялась с машиной Николая, и поджимает его к обочине. Тот послушно свернул и остановился. «Что за чертовщина?!» — чертыхнулся Михалыч, едва успев отреагировать на маневры Николая. Дальше было совсем уж как в кино — из полицейской машины выбежали два дюжих молодца с автоматами и, рванув дверь, уже вытаскивали Николая из машины, укладывая руками на капот. Еще один молодчик в полицейской форме подскочил к машине Михалыча. Но тот не стал дожидаться, сам поспешил выйти и выяснить, в чем дело. У него в несколько грубой форме потребовали документы.

Михалыч несколько поспешно предъявил документы, он понимал, что волноваться ему нечего, с документами у него все в порядке, но руки все же чуть подрагивали. Оно и понятно, не каждый день тебя останавливает полиция, да еще в такой экстренной форме. Кроме прав и свидетельства на машину со страховкой потребовали и паспорт. Михалыч хотел съязвить — а свидетельство о рождении, мол, вам не надо, но счел за благо лучше промолчать.

— Серега, — крикнул его полицейский. — Документы в порядке и все соответствует. У вас там что?

— У нас тоже все соответствует, да вот только машина-то в угоне, а этот товарищ ее на буксире куда-то везет…

— Чья машина в угоне? — удивленно воскликнул Михалыч.

— Ваша машина в угоне, а вы сам в розыске, — уже более миролюбиво ответил его конвоир, поглядывая на Михалыча и все еще сверяясь с документами. А потом крикнул своим сослуживцам:

— Ну, и что делать будем?

— В отделение отвезем, пусть там разбираются. Серега сядет к этому, в Патриот, а ты садись к своему, который пропащий.

Слово «пропащий» больно отозвалось в душе Михалыча. Хорошее настроение испарилось. Что это за напасть? Недоразумение? Учение по захвату заложников? Ничего непонятно… Может Николай что-то больше знает? Но с ним и парой слов не удалось перекинуться.