Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны

Имеется информация и по постоянному составу роты: из 62 офицеров, служивших в ней в разное время, погибли 16 (25,8 %), получили ранения – 17 (27,4 %). Поскольку лица постоянного состава, в отличие от переменников, после излечения от ранений, как правило, возвращались обратно в роту, то в случае гибели они по-прежнему учитывались в категории потерь в той же ОШР. В числе 16 погибших офицеров присутствуют трое, убитых в бою уже после возвращения из госпиталя[477].

Разрозненная информация не дает сколько-нибудь типичной картины происходившего. Бой на бой, естественно, не приходится. В иных случаях потери превышали все мыслимые пределы. Ранее приводился боевой эпизод с захватом и удержанием личным составом 123-й ОШР 5-й Ударной армии капитально построенного моста через реку Пилица в районе н.п. Буда-Михайловск, в ходе которого из 670 бойцов в живых остались всего 47.

«Убиты и умерли от ран – 51 человек, ранены – 63», – докладывал после боя 13 июля 1944 г. командир роты 9-го ОШБ старший лейтенант Е.П. Баздырев. Иначе говоря, из 225 человек выбыла из строя половина личного состава – 114 человек.

Из 170 человек роты старшего лейтенанта Кузьмина из того же ОШБ, принявших бой 5 июля 1944 г., 58 человек были ранены, 14 – убиты в бою, 4 – умерли от ран в госпитале.

66 переменников были убиты и ранены из 110 подчиненных старшего лейтенанта П.М. Руникина в ходе штурма и удержания высоты Безымянная (Гороховский район Волынской области)[478]

.

В бою 25 января 1943 г. в районе Ржева, который вел 11-й ОШБ Западного фронта, из 1355 человек погибли в бою 192 человека, были ранены 263, пропали без вести 8[479].

Потери в 322-й ОШР 28-й армии за шесть дней боев с 21 по 27 июля 1944 г. только убитыми составили 96 человек[480].

О значительных потерях в своих подразделениях сообщали автору и фронтовики, воевавшие непосредственно в штрафных формированиях: Н.Г. Гудошников («Нашей роты хватало на один-два, редко на три серьезных боя. Практически никто во время наступательных боев более месяца в строю не держался»), А.В. Беляев: («Потери, насколько мне помнится, были большие. Примерно 50–70 процентов»), Г.М. Дубинин («По памяти скажу, после этого дня боя половину личного состава списали – около 70 человек»), И.И. Коржик: («Когда из 1200 человек в батальоне осталось в строю 48 – это мало?.. Выжить штрафнику было большим счастьем»)[481].

С другой стороны, были и такие периоды затишья на передовой, когда в течение не только нескольких дней, но и нескольких недель никаких боевых действий не предпринималось. И в это же время на другом участке фронта воевали и гибли в бою отнюдь не штрафники. В результате потери штрафных и обычных стрелковых рот, батальонов нередко оказывались сопоставимыми.

Не случайно многие фронтовики, которым довелось воевать и в обычных линейных частях, и в штрафных формированиях, высказывали несогласие с противопоставлением одних другим. Заместитель командира ОШР Е.А. Гольбрайх на собственном опыте убедился в том, что «большой разницы между обычными стрелковыми ротами и штрафными нет. Да, штрафные роты назначаются в разведку боем, на прорыв обороны противника или встают на пути его наступления. А обычные стрелковые не назначаются?»[482]

.

Нередко авторы, подвизающиеся в публицистике, склонны считать штрафников обреченными на неминуемую гибель. Это – явное преувеличение, о чем свидетельствуют и приведенные нами многочисленные материалы. В то же время очевидно, что какую-то часть потерь можно было если и не избежать, то сократить. Как документы, так и свидетельства фронтовиков говорят о том, что иные воинские начальники, получив в свое распоряжение штрафников, видели в них лишь преступников и не считали необходимым беречь как живую силу. Собственную нераспорядительность в организации артиллерийской подготовки или нежелание поддержать атакующие действия штрафников огнем они списывали на необходимость искупления ими вины в максимально тяжелых условиях.

Такая позиция была не только циничной, но и противозаконной: ведь штрафные части предназначались для решения конкретных боевых задач. В этом смысле штрафные формирования ничем принципиально не отличались от обычных линейных частей. Боевой устав в отношении них никто не отменял, и все виды обеспечения должны были осуществляться сполна. Но так происходило далеко не всегда, тем самым успешное решение боевой задачи приносилось в жертву ложно понятому воспитательному моменту.