Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны

В этом контексте целесообразно упомянуть о том, что некоторые теоретики права считали неправильным применение отсрочки исполнения к лицам, непригодным по состоянию здоровья к несению военной службы, лицам старше установленного соответствующими приказами возраста, а также к женщинам[157]. Если в первых двух случаях такая мера не подлежит сомнению, то отказ женщинам-военнослужащим в возможности и при наличии судимости продолжить исполнение воинского долга вызывает недоумение. Вероятно, подобным образом рассуждали и военные судьи, на практике чаще всего выносившие именно такие приговоры, которые предусматривали отсрочку его исполнения.

Еще одна директива Наркомюста и Прокуратуры СССР, изданная в январе 1943 г., была прямо адресована органам военной юстиции и вновь требовала исключения шаблона в вынесении приговора с высшей мерой наказания. Выявилась недопустимая практика, говорилось в директиве, когда военные трибуналы перекладывали на военное командование ответственность за утверждение приговоров к ВМН. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 сентября 1941 г. допускал такую возможность только в исключительной обстановке. А именно: в изъятие из ст. 16 Положения о военных трибуналах, которая обязывала военные трибуналы о каждом приговоре, присуждающем к ВМН (расстрелу), немедленно сообщать по телеграфу председателю Военной коллегии Верховного суда СССР и главному военному прокурору РККА (РККФ по принадлежности), указ предоставлял командирам и комиссарам дивизий право утверждения приговоров к высшей мере наказания с немедленным приведением приговоров в исполнение только в местностях, объявленных на военном положении и в районе военных действий, и в исключительных случаях[158]

. Однако, говорилось в директиве Наркомюста и Прокуратуры СССР, многие военные прокуроры и председатели военных трибуналов «эту исключительность превращают в правило» и обращаются к командованию за утверждением приговоров даже тогда, когда исполнение приговора невозможно[159].

Возвращаясь к постановлению пленума Верховного Суда СССР от 22 апреля 1942 г., которое, напомним, разрешало судам при вынесении приговора по обвинению подсудимого в дезертирстве отсрочивать его исполнение до окончания военных действий и направлять осужденного в действующую армию, отметим, что практика подтвердила его жизненность. Поэтому намеченная в нем линия была развита Верховным Судом СССР в постановлении пленума, состоявшегося 25 июля 1943 г. В документе было указано, что отсрочка может иметь место при осуждении к лишению свободы без поражения в правах, независимо от состава преступления и срока лишения свободы[160]

.

Следует иметь в виду, что пленум Верховного Суда СССР не давал конкретных указаний, в отношении каких именно видов преступлений следует прибегать к применению примечания 2 к ст. 28 УК. Суды и военные трибуналы определяли это самостоятельно. На практике эта норма не применялась лишь к осужденным за контрреволюционные преступления, бандитизм, а также по закону от 7 августа 1932 г.[161].

В создании нормативно-правовой базы, необходимой для функционирования штрафных и заградительных формирований, принимали активное участие и органы военного управления.

Важнейшим актом нормативного характера, позволившим военному командованию приступить к планомерному созданию штрафных частей, стал приказ наркома обороны СССР № 298 от 28 сентября 1942 г., которым объявлялись Положения о штрафных батальонах и штрафных ротах действующей армии и их штаты[162].

В них содержались формулировки, которые прямо указывали на специфику штрафных частей, как воинских формирований, обладающих специальным статусом. Так, указывалось, что организация, численный и боевой состав, а также оклады содержания постоянному составу штрафных батальонов и рот определялись особым штатом[163]

.

Об этом же свидетельствовал установленный порядок назначения на должность всего постоянного начальствующего состава не иначе как приказами по войскам фронта, армии, чего не было в типовых строевых частях. На специальный статус штрафных частей указывал также объем дисциплинарных прав, которым пользовался командно-начальствующий и политический состав – на две ступени выше по сравнению с правами, которыми располагали командиры (начальники) соответствующей должностной категории в типовых воинских частях.

Положения о штрафных батальонах и ротах вносили ясность и в правовой статус постоянного состава штрафных частей, определяя его права и обязанности, порядок назначения на должность, преимущества по сравнению с аналогичными должностными лицами типовых частей в сроках выслуги и пенсионном обеспечении.