Обитель

У одного человека была блудная жена. Каждый день ходила по деревне и блудила, а от мужа свой блуд скрывала. В один день муж узнал про блуд жены и решил ее наказать. Целую ночь молился, чтобы Бог ее покарал. Бог сказал мужу:

– Если жена оступилась, значит, муж ее за узду не держит. Возьми свою жену, ступай с ней на болото, скажи ей встать как собаке, и пускай из болота на коленях выбирается. Если послушается – будете жить счастливо. А если пойдет по болоту ногами, то не ее, а тебя покараю. Передо мной ты за жену в ответе.

Муж отвел жену на болото и сказал:

– Если ты меня любишь, то вставай на колени и ползи так до дома, как собака.

Жена на колени вставать не захотела. Тогда муж взял большой камень, замахнулся и снова сказал:

– Если ты меня любишь, то вставай на колени и ползи так до дома, как собака.

Жена и на этот раз его ослушалась. Тогда муж сломал камнем ей ноги и ушел.

К вечеру жена из болота выползла, дотащила себя до дома. Муж ждал ее на крыльце, поднял, поцеловал, отнес к печи, разложил там, стал лечить ее ноги. А жена на него затаила злобу. И ночью стала молиться, чтобы Бог мужа наказал. Бог ответил жене:

– Если бы ты послушалась мужа, ноги бы твои сейчас не болели. Молись не о наказании для него, а о прощении для себя.

Тут жена поняла свой грех и заплакала, а когда муж проснулся, стала просить у него прощения. Муж простил ее, и они стали дальше жить вместе, и жена больше не блудила.

Ева взяла с кровати простыню, свернула и быстро пошла обратно, все так же смотря только в пол. Голова снова закружилась, и она выбежала на улицу, опустилась в снег. Попробовала произнести взрослую молитву – без жестов, к молельне:

Господи, защити рабу Твою Еву, и научи ее во всем слушаться раба Твоего Адриана, и дай ей силы выполнить все его указания и во всем за ним следовать.

Сразу стало спокойнее. Ева выпрямилась, перекрестилась.

Адриан ждал ее на кровати. Он развязал ногу, и стала видна рана у самого колена. Адриан отмылся слегка – его лицо стало чистым, его ладони блестели и капали на кровать. Принесенную простыню он сразу стал рвать на длинные лоскуты. Ткань больно трещала по ушам, и Ева вся сжалась, думая о том, что так начинается ее терпеливая взрослая жизнь.

– Мелкая, – Адриан огляделся, потянул от изголовья кровати доску, – ты прости, что я тебя пока не могу отпустить гулять.

Он с хрустом оторвал доску, стал ломать.

– Просто в Обители сейчас нехорошо, – сказал он. – Нужно мне прибраться, а тебе этого видеть незачем. Я сейчас с ногой закончу, подремлю до вечера, а там пойду соберу по Обители сестер-братьев, тогда и тебе можно будет свободно гулять. Поняла?

Ева кивнула.

– Вот и хорошо. – Адриан стал прилаживать получившуюся деревяшку к ноге, обмотал ее обрывком простыни. – Ты, наверное, есть хочешь?

Ева снова кивнула.

– Ступай на кухню. – Адриан весь скривился, будто пытаясь проглотить иголку. – Там у дальней стены, в нижнем шкафу есть такая деревянная коробка. В ней бруски шоколадные. Их поешь, ну?

Ева кивнула в третий раз.

– Все. – Адриан вытянул ногу, сжал губы так, что те побелели. – Ступай. И там жди, я к тебе сам приду. В туалет, если что, там ходи, в котелок. На улицу ни ногой.

В пятый раз прошла Ева мимо колодца. На этот раз кровавого снега уже не боялась и решила подойти, заглянуть внутрь. В колодце было темно и холодно, как будто Ева в воду голову сунула. Далеко внизу лежали сплетенные тела – Ева разглядела белую вывернутую руку и темную голову, уткнувшуюся лицом в дно. Все же, значит, в колодце Адриан жил не один. Ева поскорее дошла до кухни, стала искать коробку с шоколадными брусками.

Коробка обнаружилась не там, где говорил Адриан, – она лежала в глубине одной из средних полок шкафа с запасами, и Ева еле-еле до нее дотянулась. В коробке и вправду лежали коричневые, рыхлые на вид плитки. Часть была завернута в бумагу, остальные лежали так и немного склеились.

Ева такие плитки видела раньше, но обычно младшим давали по маленькому куску – на всех хватало двух или трех плиток. Теперь же, когда она стала взрослой, ей можно было съесть целую плитку. Ева взяла один из бумажных конвертиков, села на пол возле потухших углей. Огонь надо было скоро разводить заново, на кухне было уже морозно, но сначала Еве очень хотелось есть. Она развернула плитку, осторожно откусила край, боясь, что та окажется слишком сухой. На зубах песком захрустел шоколад с привкусом железа. Ева чуть не сплюнула – неслучайно детям кусочки давали с водой.