Обитель

Сначала Ева разглядела еще больше тряпок – матушка будто вся из них состояла, высовывала наружу только быстрые длинные руки. Лицо ее скрывалось в черном тряпичном колодце, и его Еве удалось рассмотреть только в тот момент, когда матушка нагнулась, чтобы поцеловать ее на ночь. На лице этом был рот – прорезь без губ, в которой блеснули несколько острых, коричневых от гнили зубов. Был и нос, длинный, изогнутый, слегка вздернутый. Были морщины. Они тянулись от подбородка вверх, и там, где у матушки должны были быть глаза, морщины сплетались в черные пористые проруби. Ева хотела закричать, но матушка зажала быстрой рукой ей рот. Холодная ладонь пахла землей и чем-то сладким, тяжелым.

– Т-с-с-с, – прошипела матушка. – Братьев, сестер разбудишь.

Она еще сильнее нависла над Евой, дыхнула гнилым. Ева задергалась, думая, что заснула еще в лодке и теперь видит кошмар про Ягу, но матушка вдруг ударила ее в живот свободной рукой и еще сильнее сжала рот, ухватила за нос двумя пальцами. Ева почувствовала, как лопается в легких воздух – сразу закружилась голова, заболела, а руки-ноги задергались еще сильнее.

– Т-с-с-с, – еще раз прошипела матушка и вдруг отпустила Евино лицо. По щекам у Евы текли слезы. Она стала быстро хватать ртом воздух, закашлялась, и холодная ладонь сразу снова возникла из темноты, полоснула тканью по щеке.

– Спи, – матушка еще погрозила Еве пальцем, а потом отпустила ее и исчезла. Из противоположного угла, оттуда, где Ева видела разные тряпки, раздалось шуршание и кряхтение. Матушка укладывалась ко сну. Ева зажмурилась и стала беззвучно бормотать молитву:

Господь миелосердный, Иисус Христос, скажи моему мужу Адриану, где я, чтобы пришел за мной и забрал меня. Береги мужа моего Адриана, береги сестру мою Софью и меня, рабу Твою Еву…

Глава седьмая

Мишка сидела на полу в ванной и грела ноги. Разговор с соседкой пришлось закончить, потому что необходимо было созвониться с дядей, но Мишка медлила. Крестик с шеи она уже сняла и перевесила на запястье. Теперь разглядывала его, щурилась, пытаясь понять: потускнел крестик за время, проведенное в монастыре и лесу, или это ее зрение стало хуже. Скорее, казалось, второе – вся комната немного плыла перед глазами, запотевшее зеркало все время норовило упасть со стены.

Господи, спаси и сохрани сестру Твою Мириам.

Мишка все-таки снова взяла телефон, набрала нужный номер.

Дядя ответил сразу.

– Мишка?! – крикнул он в трубку.

– Это я, – сказала она. – Я в порядке.

– Что у тебя случилось? – спросил дядя. – Мы распереживались! Вера поехала к тебе, ты знаешь?

– Знаю, – сказала Мишка.

– Объясни, что произошло. – Дядя заговорил тише. – Ты в опасности?

– Нет, – сказала Мишка. – Сейчас у меня к вам просьба.

– Что такое? – спросил дядя Сережа.

– Вера сказала, что уже просила вас, – сказала Мишка. – Нужно вытащить из тюрьмы журналистку, которая здесь нам помогает.

– Я… – Дядя помедлил. – Я попытался поговорить со следователем.

– Я слышала, – сказала Мишка. – А теперь сделайте так, чтобы ее отпустили.

– Мишка. – Дядя Сережа вздохнул. – Тут от меня ничего не зависит. Что я могу сделать?

– Хорошо. – Мишка ущипнула себя за бедро и обна-ружила, что чувствует боль. Дальше заговорила бодрее: – От кого это зависит?

– От следователя, – сказал дядя Сережа. – Но он не будет со мной больше разговаривать.

– Поняла. – Мишка чуть передвинула ноги так, чтобы вода не брызгала из душа на пол. – Тогда я напишу попозже.

Она сбросила звонок и закрыла глаза. Сердце очень сильно стучало в груди. Элю нужно было вытащить во что бы то ни стало – теперь, когда главная миссия в городе была провалена, нельзя было допустить никаких других жертв.

Так она просидела до тех пор, пока в дверь номера не постучали.

– Мишка? – позвала Вера. – Мишка, ты тут?!

Только услышав голос соседки, Мишка поднялась, взяла с раковины сложенные джинсы и футболку, оделась и вышла к двери. Медленно, потому что пальцы до сих пор слушались будто не сразу, отперла замок.

Вера влетела в номер и бросилась к соседке. Крепко-крепко ее обняла.

– Ну… – Соседка смущенно попыталась отстраниться. Она видела, что за спиной у Веры стоит еще кто-то. Но Вера ее проигнорировала, обняла еще крепче, так что услышала, как бьется у соседки сердце. – Ну, – повторила соседка, – давай с фотографом знакомь.

Вера посмотрела на нее осуждающе.

– Я просто гипс тебе смять боюсь, – сказала соседка, – поэтому не могу так тебя обнять.

Вера пригляделась и увидела, что руки у соседки дрожат.

– Ты чего? – спросила она. – Тебе в больницу надо.

– Подождет. – Соседка осторожно коснулась ее плеча, сделала шаг к двери. В коридоре к стене жался невысокий, слегка сутулый человек.

– Мишка, – сказала Верина соседка, протягивая человеку левую руку. – Вам про меня Вера рассказывала, наверное.

– Микко. – Человек пожал протянутую ладонь. – Вера меня упомянула, когда звонила.