Обитель Апельсинового Дерева

– Я скажу как. – Никлайс сжал ему плечо. – Хотя бы попробуй спасти себя. Когда за тобой придут, расскажи им о женщине на берегу. Поклянись мне, что расскажешь.

Сульярд сглотнул:

– Клянусь. – Он поцеловал Никлайсу руку. – Благослови тебя Святой, доктор Рооз. Тебе уготовано место за его большим столом рядом с рыцарем Доблести.

– Пусть оставит его себе, – буркнул себе под нос Никлайс. Он не мог вообразить худшей пытки, чем веки вечные пировать в кругу бородатых вояк.

Что до Святого, для спасения этого мальчика тому пришлось бы уничтожить плоды своих трудов.

Никлайс услышал шаги часового и отстранился. Сульярд опустился щекой на пол.

– Спасибо тебе, доктор Рооз. Ты дал мне надежду.

– Счастья тебе, Триам Дурак, – тихо проговорил Никлайс и дал вывести себя обратно под дождь.

У ворот ждал другой паланкин. Этот был куда скромнее того, в котором его доставили правителю, и держали его новые носильщики. Одна из их четверки поклонилась.

– Ученый доктор Рооз, – сказала она, – нам приказано вернуть тебя к достойному правителю Хайсана, чтобы ты доложил ему, что сумел узнать. После этого мы доставим тебя в Гинуру.

Никлайс кивнул. Он пропитался усталостью до костей. Правителю он скажет только, что мальчик готов опознать вторую помогавшую ему женщину. И больше вмешиваться не станет.

Залезая в паланкин, Никлайс гадал, увидит ли еще Триама Сульярда. Ради Трюд он наделся, что да.

Ради себя – предпочел бы больше его не видеть.

14

Запад

Герольды разнесли весть о королевской помолвке по Инису, а вскоре после того Обрехт Льевелин сообщил, что готовится к отплытию вместе со свитой, доходившей до восьми сотен человек. Начались приготовления – вихрь дел, какого Эда еще не видела.

Из Лугового края и Холмов баржами доставляли съестные припасы. Семейство Луг прислало бочки вина со своих виноградников. Во дворец переселились «сверхурочные камеристки» – их приглашали по особым случаям, таким как важные юбилеи и святые праздники. Для королевы и ее дам шили новые платья. Каждый уголок Аскалонского дворца начистили до блеска – вплоть до последнего подсвечника. Впервые казалось, что королева Сабран всерьез относится к помолвке. Волнение во дворце разгоралось лесным пожаром.

Эда всеми силами старалась сохранять спокойствие. Она была еще измучена лихорадкой, однако королевский лекарь лично одобрил ее возвращение к своим обязанностям. Еще одно доказательство, что инисские врачи мало смыслят в своем деле.

Хорошо хоть, что Трюд утт Зидюр присмирела. Разговоров о колдовстве Эда больше не слышала.

Пока ей ничто не угрожало.

При дворе в любое время года жило около тысячи человек, а теперь, проходя по комнатам с охапкой цветов и серебряного шитья, Эда встречала все больше и больше народу. День ото дня она высматривала золотые знамена Эрсира и человека, который должен был явиться под ними в обличье посланника от короля Джантара и королевы Саимы. Она ждала Кассара ак-Испада, того, кто привез ее в Инис.

Первыми прибыли гости со всех концов Инисского королевства. Среди них выделялись ярлы с семьями. Однажды, выйдя на галерею, Эда заметила за поворотом благородного Ранульфа Хита Младшего, кузена покойной королевы Розариан. Он углубился в беседу с дамой Игрейн Венц. Эда, как не раз поступала при дворе, остановилась послушать.

– А как твой супруг, сударь? – спрашивала Венц.

– Горько жалеет, что его нет здесь, ваша милость, но он скоро присоединится к нам, – отвечал Хит. Его смуглую кожу усеивали веснушки, в бороде блестели седые нити. – Как я счастлив, что и ее величество скоро познает радость, которую я обрел в супружестве.

– Будем надеяться. Герцог Вежливости полагает, что этот союз укрепит звенья Кольчуги Добродетелей, – отозвалась Венц, – но прав ли он, будет видно со временем.

– Надеюсь, несравненное чутье его не обманывает, – хихикнул Хит, – учитывая его… особую роль.

– О, кое-что упускает из виду даже Сейтон, – заметила Венц, и на лице ее мелькнула улыбка – редкое зрелище. – Например, как поредели его волосы. Даже ястребу не увидеть собственного затылка. – (Хит проглотил смешок.) – Конечно, все мы молимся, чтобы ее величество вскоре подарила нам дочь.

– А, но она еще молода, ваша милость, как и Льевелин. Дайте им время прежде узнать друг друга.

Эда не могла с ним не согласиться. Казалось, никому в Инисе нет дела, отличат ли Сабран с Льевелином друг друга от фаршированного каплуна, лишь бы они повенчались.

– Скорое рождение наследницы – вопрос жизни и смерти, – словно подслушав ее мысли, сказала Венц. – Ее величество сознает свой долг в этом отношении.

– Что ж, никто лучше вас не наставит королеву в осознании долга.

– Ты слишком добр. Она всегда была моей гордостью и радостью. Увы, – продолжала Венц, – теперь она слушает не только моих советов. Наша юная королева решилась идти собственным путем.

– Это наша общая судьба, ваша милость.

Они разошлись. Эда едва успела посторониться, чтобы герцогиня Справедливости не налетела на нее, выступив из-за угла.

– Госпожа Дариан! – Венц опомнилась. – Доброе утро, милочка.

Эда ответила реверансом:

– Ваша милость.