Обитель Варн

— Прекрасно. За мной, — приказал, разворачиваясь, пошел по коридору. Алиса

поплелась следом.

Щербинин толкнул дверь, жестом приглашая девушку внутрь. Двое бойцов встали при

его появлении, вытянулись по стойке смирно.

— Вольно, — кинул подполковник, не глядя на дежурных, и указал Лисе на стул у

стола:

— Садитесь.

Хлопнул перед ней стопку бумаги, ручку. Нажал кнопку на компьютере:

— Ваша задача, лейтенант, подробно изложить обстоятельства убийства капитана

Гнездевского: когда, как, за что. Отдельно отчет о своем месте пребывания и

деятельности с момента дезертирства: где жили, у кого, на что и как.

— А если не помню?

— Пишите, что помните. Далее: обстоятельства знакомства с графом Рицу и Игнатом

Валеевым. Подробно об их участии в убийстве Гнездевского.

— Так не было их участия…

— Вот о неучастии и пишите. Составьте также рапорт о деятельности убитого вами

капитана. Все, что вам известно, включая догадки. Приказ ясен?

— Да.

— Время пошло.

И кивнув бойцам: смотрите в оба за подследственной, покинул комнату.

Лиса потягалась взглядами с караульными, вздохнула и взяла ручку.

Горловский вскользь просмотрел документы. Поморщился, отодвигая папку, и

воззрился на Щербинина:

— Что у нас получается?

— Ерунда получается, Виктор Николаевич, — согласно кивнул зам.

— Н-да-а… Рицу сторона потерпевшая, как не смотри, как не думай. Мало ему в

горах досталось, так еще и к нам на огонек залетел.

— Так точно. Из посольства уже депеша пришла. Интересуются, за какие такие

заслуги мы его сиятельство в каземат упрятали. По какому праву держим и что

делать думаем.

— Почему с тобой связались, а не со мной? Где депеша?

— Вот, — подал конверт. — Вы были заняты, я на себя разговор взял.

— Быстро они управились, — качнул головой Горловский, изучая протест. Отложил,

опять на Щербинина уставился. — Давай еще раз пробежимся, цепь событий

восстановим. Рицу… за какой надобностью, непонятно, идет в горы и попадает

под обвал…

— Который устроила Лиса, скинув РД?

— Откуда знаешь?

— Из свидетельства Соуистиса Шарона, главы совета старейшин в Любице. Граф у

него раны залечивал. Месяц жил с девушкой в его загородном замке.

— Шарон давний знакомый Рицу?

— Старый друг его отца. Репутация чистая. Не раз оказывал нам помощь. Нареканий,

трений с законом нет и не было. В совете уже тридцать лет. Добропорядочный

гражданин, лояльный. Досье предоставить?

— Естественно.

— Хорошо.

— Что дальше?

— Дальше Рицу, видимо, чтоб укрыть девушку, начинает разъезжать по городам.

Тайно. Следы нащупать не удалось. Известно лишь, что он связывался со знакомыми

в посольстве и просил убежища для Сталеску. Но отказался в последний момент.

— Лиса отказалась.

— Да, скорей всего. Сюда они приехали примерно десять дней назад. Граф имел

беседу с сержантом местного отделения правопорядка. С его слов, искал давних

знакомых. Но кого, что, как — сказать не может. Не помнит.

— А где Рицу остановился?

— В загородном поместье маркиза Дейнгрина Анризо. Его дальний родственник.

Здесь не живет, появляется очень редко. Постоянное место жительства то Прага, то

Париж. Но имения по всем городам и весям имеются. Серьезно связан с

дипломатическим корпусом. Скользкий человек. Данные по нему собрать сложно,

защищен дипнеприкосновенностью, является гражданином Канады.

— А живет в Праге?

— Сейчас. Полгода назад жил в Париже.

— Агент?

— Не похож. Пустышка, по-моему, а не человек. Наглый, напыщенный, недалекий. На

уме одни развлечения.

— Богат?

— Как и все из круга Рицу.

— Здесь появлялся?

— Нет. Три года не видели. Прислугу опросили: Майлиса Тавиш и Таисья Погодина.

Милые женщины, бесхитростные. Жалоб на Анризо не предъявляют, наоборот, очень

довольны работой. Появляется он редко, а платит исправно. Странностей особых не

заметили, разве что до женского пола охоч слишком Анризо, но опять же в рамках

дозволенного, — позволил себе улыбнуться Щербинин.

— А Рицу как? Лиса? Что о них говорят?

— Девушка, говорят, угрюмая, неразговорчивая. Почти не видели ее. Либо гуляет,

либо в комнате сидит. А о графе отзываются очень хорошо: вежлив, тактичен, щедр.

Гостей в доме тоже не видели, приемов не было. Жили тихо, уединенно.

— Все?

— Все.

Полковник задумчиво погладил затылок:

— Выпускать, похоже, надо.

— Надо. Что еще Лиса напишет, неизвестно.

— Да, известно, — махнул рукой Горловский. — Что с нее возьмешь? Рванула вон

к любимому стихи почитать! Агентка, вашу!…

— Молодая, — пожал плечами Щербинин.

— Угу…. Готовь документы и конвой. Отправим ее завтра в госпиталь на

освидетельствование. И на списание.

— Куда отправим?

— Как всегда. К Овину. Двадцать минут конвоя — хлопот меньше. А то кто его

знает, что она от большой любви еще на свою да нашу с тобой голову устроит.

— Хорошо. Сейчас же отзвонюсь.

— Лично езжай.

— Как скажете.

— Предупреди, чтоб сильно не шлифовали. Хватит с нее. Три месяца достаточно.

Щербинин кивнул, хоть и считал, что полковник излишне мягок по отношении к Лисе.

— Что с Рицу будем делать?

— Пропуск подписывать. Эскорт готовить. И с почестями куда скажет. Но после

того, как поговорю с ним.

— Думаете, удастся рот ему закрыть?