Обладать и ненавидеть (ЛП)

— Я редко смотрю телевизор. Хотя мне нравятся настоящие криминальные документальные фильмы.

— О, мне тоже. На Netflix есть новый сериал, который я давно хотела посмотреть. Давай начнем с этого.

Мы не двигаемся с дивана до конца вечера. Мы проглатываем эпизод за эпизодом сериала, следуя за тайной, как проницательные детективы, утверждая, что раскрыли дело, только для того, чтобы быть шокированными каким-то неожиданным поворотом.

— Еще один, — говорит Уолт после окончания очередного эпизода.

— Давай я приготовлю попкорн. Хочешь немного?

Он качает головой и собирается лечь. К тому времени, как я возвращаюсь, он занимает большую часть дивана.

— Ты серьезно?

— Я же болен, — указывает он, и это звучит глупо и по-детски.

— По крайней мере, перевернись, чтобы я села рядом с твоей головой, а не ногами. Черт возьми.

Он делает, как я прошу, сдвигая подушку так, чтобы она лежала прямо у моего бедра. Он ложится, а я устраиваюсь на своем месте, скрестив ноги и положив попкорн на колени.

— Готов? — спрашиваю я его, беря пульт.

— Готов.

Я нажимаю кнопку воспроизведения и начинаю есть свою закуску. Через тридцать минут после начала эпизода я оглядываюсь и вижу Уолта, лежащего на боку с закрытыми глазами. Я не уверена, когда он задремал. Честно говоря, я удивлена, что он продержался так долго. Я ставлю шоу на паузу и откладываю свой попкорн в сторону. Я собираюсь встать, когда его рука дотрагивается до моего бедра. Его пожатие нежное, я думаю, это его способ попросить меня остаться. Я замираю на месте, а его рука не двигается с того места, где она лежит, чуть выше моего колена. Он держится за меня, пока его дыхание выравнивается. Сейчас он снова спит, его губы слегка приоткрыты, его лицо такое спокойное, каким я его никогда не видела. Я провожу взглядом по его густой брови, опускаясь вниз по его скуле и губам. Я впитываю его с неограниченным доступом, удивляясь тому, как приятно изучать его без его ведома.

Через некоторое время я подумываю о том, чтобы встать, но потом вспоминаю, каким несчастным он выглядел раньше, каким усталым он, должно быть, был, и я остаюсь на месте, позволяя ему использовать меня, как малыш использует любимую маму. Я откидываю голову на спинку дивана и закрываю глаза. Это последнее, что я помню, что делала, пока ощущение подъема не разбудило меня.

Уолт держит меня на руках, пока мы идем по коридору.

— Ты же болен, — делаю я ему выговор.

— Не настолько болен.

— Мог бы одурачить меня своими стонами раньше. — Я пытаюсь освободиться. — Теперь отпусти меня.

— Уже поздно. Прекрати спорить.

Я перестаю извиваться, но, тем не менее, продолжаю спорить.

— Ты обнаружишь, что я могу быть очень упрямой в любое время дня.

— Да. Я уже понял это.

— Это что, какой-то жест мачо? Несешь меня на руках?

— Я подумал, что это был бы хороший жест.

У двери моей комнаты он колеблется, смотрит в коридор, затем снова смотрит на мою комнату.

— Что? — я спрашиваю.

— Ничего, — говорит он, качая головой.

Он заходит внутрь и легко укладывает меня на кровать. Я смотрю на него снизу вверх, когда он нависает надо мной, освещенный только лунным светом. Его темные глаза, кажется, хотят о чем-то спросить, и я терпеливо молчу. Ожидание оказывается бесплодным, когда он в конце концов вздыхает.

— Спасибо за суп, — говорит он, мельком взглянув на мои губы, прежде чем отвести взгляд.

— Спасибо, что подвез.

Он улыбается и отворачивается.

Я смотрю, как он выходит из моей комнаты, и жалею, что мы все еще не на том диване.

Глава 19

На следующий день я нахожусь в библиотеке, аккуратно покрываю лаком одно из своих полотен, когда мне звонят. Моя мама и моя сестра приезжают в город. Мне об этом сообщается в последнюю минуту. Они уже в машине, едут сюда из Коннектикута.

— В «Сакс» сезонная распродажа (прим. Saks Fifth Avenue — американский магазин для взыскательных клиентов), — это официальная причина, которую моя мама называет мне, как только они подключают меня к громкой связи. Там нет упоминания о том факте, что мы не виделись почти год.

— Ты пойдешь с нами за покупками, — говорит мне мама.

— Хотела бы я это сделать, но у меня много работы, — возражаю я, доказывая это (даже самой себе), зажимая телефон между плечом и ухом, чтобы я могла продолжать наносить лак на слои пастели, угля и краски.

— Лиззи все еще занимается своим искусством? — Шарлотта спрашивает мою маму, как будто я ее не слышу.

— Да. Я все еще занимаюсь своим искусством, — отвечаю я, прежде чем безуспешно пытаюсь удержаться от раздраженного скрипа зубами.

— Ну, а разве ты не можешь делать это, как… когда угодно? — Шарлотта смеется. — Не похоже, что у тебя есть босс.

— У меня все еще есть крайние сроки. На самом деле, я пытаюсь собрать серию для…

— Мама, смотри! Марисса уже там и публикует посты в своем Инстаграме. Она примеряет туфли на танкетке от Gucci, которые я хочу. Я рассказала ей о них, и теперь она их покупает.

— Я не могу смотреть, когда веду машину, Шарлотта.

— Вот. Я буду держать телефон над рулем.