Обладать и принадлежать

Ре постояла, держась за сердце.

– Нет, не упала, – наконец сказала она. – Доведи меня до стула, – попросила Ре. Певица поддержала ее за худой локоть, оттопыренный от тела, как согнутая косточка.

– Я знаю, КТО ЧТО знает, бессмысленны ли люди или нет, – посидев, вдруг сказала Ре. – Это случай. И это даже проверяется. Если в нас, например, есть дальнейший смысл для проживания… Если мы для чего-то нужны судьбе, вот такие две, то мы будем сохранены… Значит, мы для чего-то заготовлены. В нас есть нужда.

– А как проверить?

– Вот так. – Ре взяла пистолет, прицелилась в то место на стене, где был оторван кусок обоев, стала стрелять в него. Пули, ударившись о стену, рикошетили веером в разные стороны, потом отражались от противоположных стен, потом еще и еще раз, пока секунд за тридцать со свистом они по очереди или вылетели в окно, разбив стекло, или впились в деревянный шкафчик. Обойма была выпущена вся. Певица страшно кричала сквозь выстрелы.

Ни одна пуля не попала в подруг. Стало тихо. Ре будто отрезвела и повеселела.

– Мы еще нужны, – перестав кричать, вдруг сказала Певица значительно и растроганно прижалась к плечу Ре.

– Это не в последний раз, – сказала Ре. – Позже я буду еще проверять.

Так посидели некоторое время.

– А мы не поговорим о любви? – ненасытно спросила Певица.

Нет, мы не поговорим о любви. Завтра поговорим о деньгах от мужчин и о драгоценностях. И надо бы завтра достать пиявок, дюжины две… Пора спать. Уже светает. Хотя я вряд ли высплюсь, я цокаю тебе всю ночь, как же ты храпишь, сучка!..

Разговор этот проходил в большой комнате, где стояла и кровать тоже. Разбитые часы показывали почти четыре часа ночи. Стол был усыпан окурками и пеплом. Нож блестел под лампой, наполовину испачканный мутной кровью. Так был истрачен еще один день из жизни подруг.

ОБЛАДАТЬ И ПРИНАДЛЕЖАТЬ

РАЗГОВОРЫ, ПОДРОБНОЕ ОПИСАНИЕ МНОГИХ ДНЕЙ, ХРОНИКИ, ДНЕВНИКИ, ПОПЫТКИ, ПОСЛЕДНИЕ ПРОЩАЛЬНЫЕ СЦЕНЫ

(«Страна глухих»)

ПОСВЯЩАЕТСЯ ФАИНЕ, попавшей в рай за то, что умела так сильно любить до самой смерти своего Михаила.

ГЛАВА: ВСТУПИТЕЛЬНАЯ

Когда они жили вместе, суп сгнивал – она не ела без него полезное. Как «в свет» она выходила в кафе на первом этаже, где пила кофе с бутербродом, пока не убили бармена вылетающими шилами из ножа. Несколько посетителей побежали за двумя молодыми убийцами, но не догнали. Кофе вреден для сердец.

Ночью она не спала и смотрела в окошко, оттого всегда и простужалась, потому что дуло из щелей. Отсыпалась днем, а днем: все, как грязь – звонки, кожа, город, если выглянуть, вся пыль видна на поверхностях. Жить можно было только ночью. Своей одежды у нее было мало, она разряжалась в старые платья, найденные в Алешиных сундуках, и так выходила подышать воздухом. Платья «охраняли» ее – никто не приближался, а только шарахались, а она все надеялась в любом прохожем вдруг встретить Алешу. Только один раз встретила. Он куда-то торопился, а она стояла на перекрестке через дорогу, и ему пришлось зайти домой, так он был тактичен. Он выпил чай тогда, съел тарелку супа, часа два пролежал в ванне, там заснул, проснулся, потому что потекла вода, и Рита спугнула его вскриком и жалко подтирала, что его отвращало. Оделся во все чистое и уехал в город Туву с пачкой чьих-то паспортов, которые она связывала ниткой на зеленом кухонном столе, а он курил, поднося сигарету к глазу белой распаренной рукой. И молчал. Как долго его потом искали. След его оборвался, когда он сел на автобус в сторону зверохозяйства, где разводили и убивали соболей. Потом он вернулся с новым товарищем, который оказался тоже из Москвы. Молодой мужчина был в сандалиях на босу ногу, с глазами так сильно навыкат, что она даже один раз не удержалась и попыталась эти глаза ему «заправить» вовнутрь лица, надавив сильно на фиолетовое веко, тот закричал:

– Больно же! – И выдрал свое такое необычное лицо из ее рук.

– Что же делать – я же хочу, чтобы вы покрасивели, и нос у вас очень кудрявый, и эти усы сбрейте! – отвечала она.