Облик Огня (СИ)

Сегодня ни один человек на пути в город не был занят привычной работой — все пригородные жители разбрелись по домам или корчмам пировать в честь одного из лучших праздников в году.

В восемьдесят первый день Солнцестояния каждый год в Дордонии праздновался День Петуха — день, когда все жители южного королевства прощались с жаркими длинными днями и приглашали зиму к своим порогам. Коренные северные южане гордо твердили путникам из других стран в ответ на их вопрос о нецелесообразности этого праздника, мол, зима в Дордонии не такая лютая, как в других частях севера Неймерии только потому, что они задабривают ее своим гостеприимством и отдают своеобразную дань в виде уважения к морозам, вьюгам и холодному снегу Долгоночия, а олухи из Творса, Туурина, Холденфелла и других государств, считающих великую традицию глупой и дорогой, так и будут каждые полгода кутаться в звериные шкуры, замерзать по пьяни на улицах и приносить мешками свое золото в казну короля Рогара за импорт зерна и выдержанного вина.

Название праздника пускало свои корни глубоко в далекое прошлое, и было никак не связано с истиной. В разгар веселья на улицу тогда еще маленького города выпускали несколько десятков самых прозорливых петухов, а жители толпами сначала искали их, а затем гонялись за непоседами повсюду. Побеждал же тот, кто вернет в клетку птицу с печатью действующего правителя на одной из лап, и тогда ему доставалась милость короля в виде одной просьбы, которую тот должен был удовлетворить — если принцесса была не замужем, то счастливец мог просить ее руки, чаще это был какой-то высокий титул, но еще чаще всех интересовало только королевское золото. Просьба была прилюдной, победитель изъявлял желание перед всеми жителями города, поэтому король был вынужден удовлетворить всякий каприз счастливца, однако в своих желаниях нужно было быть очень осторожным, иначе вместо исполнения просьбы король мог приговорить наглеца к смерти и лишить головы, точно петуха на забое и такой исход также не редко практиковался.

Придумали же все это действо во времена Справедливого восстания, когда по домам горожан прятались разыскиваемые по всей стране предатели, а для того, чтобы заставить каждого домочадца покинуть свое жилище не нашлось другого более простого способа. Пока горожане бегали по городу с налитыми жадностью глазами, вылавливая петухов, с надеждой изменить свою жизнь, городская стража обыскивала оставленные ими дома и казнила найденных внутри предателей, а затем король приговаривал к смерти и тех, кто укрывал врагов государства.

Что же касается традиций самого праздника, то сначала он напоминал всеобщую попойку с увеселительной программой в завершении, а позже перерос в традиционный массовый карнавал, начинавшийся с первыми петухами и заканчивающийся двенадцатью часами следующего дня. В этот день никто не выходил на улицу без маски, по одной версии потому, что еще в те годы, когда было положено начало празднованию Дня Петуха народ смекнул для чего Его Величество устраивает такой праздник и сговорился скрывать лица — таким образом, на улице отныне могли появиться даже те, кого ранее должны были легко узнать и у кого прежде не было иного выбора, кроме как остаться в четырех стенах. Другие говорили, что приглашать зиму к порогу своего дома это, безусловно, правильно и необходимо, но подпускать ее в действительности так близко к хозяйству никто не хотел — все считали, что человека, скрывающего лицо под маской, зима не запомнит, а значит обойдет стороной. И та и та версия имели право на существование, и каждый южанин выбирал для себя ту, которая ему самому казалась более верной и истинной.

— Нужны маски, — Сарвилл сидел, опустив капюшон на большую часть лица, и пригубил пива, по вкусу больше напоминающее вино. — Что за отвратительное пойло?

Корчма носила название «За пазухой у короля» и пользовалась высоким спросом как любое другое заведение, не имеющее в окрестностях ни одного конкурента. Лесорубы, каменщики, пчеловоды, пастухи и другие работяги не упускали шанса промочить здесь горло после тяжелого трудового дня.

— А, по-моему, это лучшее пиво, что я пробовала. — Лиана показательно сделала несколько больших глотков и слегка облизнула свои тонкие губы.

— Ли. Я уже неоднократно объяснял, что был сам не свой, и ты видела, как меня выворачивало наизнанку по пути от проклятого эльфийского храма. Лучше наказания за мои грехи не придумаешь, поверь мне. — странник не поднимал головы и все время говорил куда-то вниз.

— Что там на счет масок? — Иллайа прервала молчание и заёрзала на стуле. — Ты сам упоминал, что тебя здесь каждая собака знает, а теперь вы сидите и тратите время на пустую болтовню.