Обманщик

Если Бернард был невысок и дороден, то Липман Нейнингер – долговяз и худ. Бернард по приезде в Америку с головой ушел в бизнес и сколотил миллионы. Липман к деньгам не стремился. Он и жалованья не получал. Стал этаким старозаветным слугой. Блэк-риверские евреи даже шутили, что Бернард держит в доме еврея-раба, раба-хананея, который по закону Торы мог служить только шесть лет, если не позволял проколоть себе ухо. Он жил бок о бок с Бернардом Вейскатцем, питался вместе с ним, дочери целовали его и называли дядей.

Ходили сплетни, будто Липман водил шашни с Бернардовой женой, Двойрой Этель, или Йеттой, как ее здесь звали, но Вейскатц над этими бреднями только смеялся.

«Будь это правда, – шутил он, – я бы платил ему жалованье».

В Блэк-Ривер и окрестностях Бернард слыл циником и атеистом. Он давал деньги на синагогу, но никогда там не молился, даже в День искупления. Жертвовал огромные суммы университету на всевозможные постройки и прочие институции, однако посмеивался над профессурой, над учебниками, над так называемыми «либеральными искусствами». Свою речь пересыпал непристойностями, отпускал скабрезные шутки, высмеивал руководство университета и даже священников. Никто и никогда не видел, чтобы он читал книгу, однако замечания его неизменно отличались меткостью и цитировались на банкетах.

Блэк-риверские евреи прозвали Бернарда Сломанным Замком. Было известно, что он путался со всякими-разными женщинами и с Йеттой жил отнюдь не мирно. Дочери, как видно, пошли в отца. Старшая сбежала с сыном банкира, отцом троих детей. Вторая пыталась стать актрисой и уже трижды побывала замужем. О младшей, ученой, говорили, что она морфинистка. И в Блэк-Ривер якобы дала пощечину какому-то профессору.

После смерти Йетты Бернард вроде как отошел от дел, однако бухгалтер, который вел его книги, как-то проговорился, что Вейскатц теперь зарабатывал больше прежнего. Он купил огромный дом на нью-йоркской Уолл-стрит и обстряпывал всевозможные другие сделки. Врач Бернарда Вейскатца в свою очередь давал понять, что его пациент страдает высоким давлением и, если не перестанет обжираться и курить одну сигару за другой, вряд ли проживет долго.

Отношения между Бернардом Вейскатцем и Липманом Нейнингером всегда были необычными. Липман именовал Вейскатца не иначе как «босс», но они часто вместе трапезничали, вместе разъезжали и походили на двух добрых друзей, а то и на братьев. Если какой-нибудь поступок Бернарда был Липману не по душе, он бранил Вейскатца тираном, диктатором, грубияном и прочими эпитетами, какие только приходили на ум. Оба то ругались, то – через секунду – опять были не разлей вода. По слухам, Липман обеспечивал Бернарда женщинами. Он жарил-парил любимые блюда, рецепты которых помнил еще по родному городу: кишке, шаббатный чолнт[44] среди недели, гефилте фиш

[45], холодец из телячьих ножек и иные деликатесы, строго-настрого запрещенные доктором. Без одобрения Липмана Бернард не покупал ни костюма, ни пальто. Даже по деловым вопросам с ним консультировался. Бернард шутил, что без разрешения Липмана ничего не делает, а получив оное, поступает как раз наоборот.

После смерти Йетты Бернарда постоянно видели в обществе Липмана, который теперь и ночевал на кровати Йетты. Одна из служанок проболталась, что среди ночи Бернарда порой одолевает голод и тогда Липман встает и, чтобы босс подкрепился, жарит утку или лук на курином жиру.

Бернард Вейскатц держал собак, кошек, попугаев и канареек. Любил пение кантора и мелодии еврейского театра, и пластинок у него был полон дом. Однако при всей жизнерадостности Бернард Вейскатц страдал приступами меланхолии. На могиле Йетты он поставил дорогой памятник, на котором заранее выбили и его имя: Барух Бернард Вейскатц

. Он учредил фонд своего имени для поддержки нуждающихся студентов. В память о Йетте выписал Тору. В Блэк-Ривер говорили, что, когда Бернард Вейскатц ездил в Чикаго или Нью-Йорк, он советовался со спиритами и посещал сеансы, вступая в контакт с Йеттой в мире ином.

Когда Липмана спрашивали, правда ли это, он отвечал: «Мой босс – человек неистовый, о таком можно поверить чему угодно».

Приезд в Блэк-Ривер Герца Минскера и Мирьям Ковальды стал для Бернарда Вейскатца большим событием. Университет забронировал для них две комнаты, но Бернард настоял, чтобы гости поселились у него. Он предоставил Минскеру и его спутнице автомобиль и пригласил на банкет в честь Минскера самых важных профессоров. Позднее, когда университет отказался открыть кафедру по «исследованию человека», которую предложил учредить Бернард Вейскатц, он информировал ректора, что прекращает с университетом все контакты и больше они не получат от него ни гроша. Из-за этого даже случилась серьезная ссора между Бернардом Вейскатцем и Липманом, который твердил, что доктор Минскер аферист. Бернард Вейскатц взмахнул кулаком и крикнул: «Катись обратно в Амшинов!»