Обмануть судьбу

— Ага. Настырный. Ну, я и не смог отказать, черт бы его подрал! Пусть бы лучше в будни, как положено, подогнал к автосервису, я бы его все равно бесплатно обслужил, по знакомству.

«Так-так-так, — подумал следователь. — Выходит, бегство было запланировано на послезавтра. А до понедельника, в выходные, преступник думал отсидеться. Награбленное с сообщниками поделить, то да се...»

А вслух спросил:

— Вы давно знакомы с Грачевым?

— С детства. Потому и согласился на этот, так сказать, внеплановый ремонт.

— Вы не заметили вчера в его поведении чего-нибудь особенного? Может быть, он казался возбужденным, взволнованным?

— Да нет вроде. Выпить, правда, со мной отказался.

— Интересно. Он как-то это объяснил?

Антон удивился:

— А зачем это объяснять? Думаете, все кругом алкоголики, что ли? Серега — он вообще не слишком-то по этому делу. Так, для компании...

— Ну да, конечно, это я просто к слову.

— Хотя нет... Вчера как раз объяснил: дело у него намечалось.

Следователь затаил дыхание.

— Дело?

— Ага. Мебель переставить подруге одной. Замуж она, рыжая, собралась.

— Екатерина Петровна Семенова?

— Угу, — подтвердил Антон и запнулся. — А вы откуда знаете?

Красные пятна, совсем было исчезнувшие с его лица, вдруг отчетливо проступили вновь. Он перегнулся через стол и, казалось, вот-вот схватит следователя за лацкан:

— С Серегой что-то случилось, да? Говорите!

— Тише, тише, Антон Антонович.

— Вот я и думаю: чего это вы так резко за работку взялись? — Его тон стал просительным. — Что с ним, скажите, а? Не скрывайте...

Дементьеву растерянность свидетеля была на руку. Он продолжал гнуть свое:

— Как вы считаете, Грачев мог сам ночью забрать свою машину?

— Да что он, придурочный, что ли? Кто ж по ночам без тормозов разъезжает? К тому же и права его у меня остались, и техпаспорт. Он бы поднялся ко мне, забрал бы.

— А он не поднимался?

— Нет.

— И не звонил?

— Нет.

— Эти документы у вас с собой?

— С собой. Вот пожалуйста.

— Благодарю. Подошьем к делу.

Антон откинулся на спинку стула, оттянул ворот свитера, дышать вдруг стало трудно.

— Понятно. Значит, никто машину не угонял. Сам он, выходит... Разбился, да? Насмерть?

Следователь ответил уклончиво:

— Автомобиль найден за городом, в кювете. Перевернутый и весь покореженный.

— За городом... к матери, значит, ехал, — тихо произнес Дударенко. — Вот тебе и пирожки с яблоками... Бедная Надежда Егоровна.

Следователь насторожился:

— К матери? У Грачева мать за городом проживает?

— Ну да. В Мамонтовке. Только вы ей сообщите как-нибудь поаккуратнее. Женщина пожилая, а он у нее единственный. Или, если хотите, я сам...

— Да нет, спасибо, не беспокойтесь. Значит, вы говорите, Мамонтовка? Это, кажется, по Ярославской дороге?

— Да, не доезжая до Пушкино.

— Не знаете, это случайно не третья зона?

— Понятия не имею. Я на электричках не езжу, у меня свои колеса есть.

«Вот и разгадка железнодорожной сезонки, найденной в сумке грабителя», — обрадовался Дементьев.

— Чего это вы улыбаетесь? — насторожившись, спросил автомеханик.

— Я не улыбаюсь. Это гримаса скорби, — брякнул следователь первое, что пришло на ум. — Распишитесь, пожалуйста, вот тут, внизу: с моих слов записано верно. Вашу фамилию и дату... Благодарю.

Поднимаясь, Антон еще раз попросил:

— Вы уж постарайтесь поделикатнее с матерью. Такое известие...

— Приложим все усилия, — заверил Дементьев, пряча от свидетеля ликующий взгляд.

Глава 26

ДУРАК ДУРАКОМ...

— Кто? Кто там?

— Откройте! Милиция!

— Иду! Бегу! Сейчас, милые.

За дверью домика кто-то на что-то наткнулся, громыхнули ведра, послышалось кошачье мяуканье, последовала суетливая возня с замком, и наконец на пороге перед следователем возникла пожилая женщина с заплаканным лицом.

— Нашли? — с ходу спросила она.

Дементьев опешил: уже все знает. Откуда? Он-то рассчитывал застать мать Грачева врасплох, а если повезет, то с ней и его самого. Конечно, мала вероятность того, что преступник скрывается у матери, но вдруг? Тем более что, как теперь выяснилось, машина могла быть угнана в сторону Звенигорода не Сергеем, а кем-то другим.

В саду под каждым из окон домика уже находились омоновцы — на тот случай, если преступник вздумает сигануть в окошко. Еще один оперативник, отстранив хозяйку, прошел в сени.

— Вы — Грачева Надежда Егоровна? — спросил Дементьев.

— Ну да, ну да, дура я старая, прости Господи, — перекрестилась она и подняла на посетителя покрасневшие от слез глаза. — Где он?

— Давайте пройдем в дом.

— Ради Бога... — проговорила женщина упавшим голосом, пропуская Дементьева в горницу, где омоновец уже заглядывал в шкаф, под кровать, за печку. — Не тяните. Говорите уж всю правду. Недоглядела я... Завозилась с пирожками. Сережа просил испечь.

«С комфортом хотел бежать, гад, — подумал следователь. — Пирожки домашние в пути трескать».

Выпечка лежала тут же горкой на противне, накрытая чистым полотенцем. Дух от нее исходил домашний, сытный. Дементьеву вспомнилось: так пахла рука Анжелики — там, в «Пирожковой», где они познакомились.