Обманутая

– Значит, ты всю ночь занималась стряпней.

– Не всю. Только часть.

Кроме борща она приготовила индейку в винном соусе, которую, вероятно, ей придется заморозить, так как в ближайшие два вечера никто не собирался обедать дома. Кроме того, она испекла пирог «Черный лес» и сделала два противня печенья, один из которых пошлет Скотту.

– А ты вообще спала? – спросила Дебра.

– Немного.

– Ты не устала?

– Нет. Все в порядке.

Лаура слишком беспокоилась, чтобы заснуть. Именно поэтому она и занялась стряпней. Обычно занятия кулинарией успокаивали ее. На этот раз этого не произошло, но, по крайней мере, руки у нее были чем-то заняты.

– Ну что ж, я тоже себя прекрасно чувствую, – заявила Дебра. – Пойду приму душ, оденусь и вернусь к тебе.

Лаура понимала, что ее ожидает. Дебра была очень общительным человеком. Каждый выходной она куда-нибудь отправлялась, если не с Донни, так с Дженной, или Кимом, или Уитни, или со всеми тремя, а то и в большей компании. Но насколько она была привязана к своим друзьям, настолько же испытывала отвращение к школьным занятиям. Она пользовалась малейшим поводом, чтобы остаться дома.

– Но ты, как всегда, пойдешь в школу, – убежденно произнесла Лаура.

– Я не могу идти в школу. Я хочу остаться здесь.

– Здесь тебе нечего делать. Когда твой отец вернется домой, ему нужно будет выспаться.

– Если только он уже не выспался.

Лаура почувствовала, как в ней вспыхнуло негодование.

– Где он мог выспаться?

Дебра невинно широко открыла глаза:

– Не знаю. А ты как думаешь?

– Я тоже не знаю! Если бы знала, мы не стояли бы здесь в такой час и не обсуждали это! – Услышав, как взвился ее голос, Лаура поняла, что уже доведена до предела, одновременно отметив про себя, насколько ей это несвойственно. – Послушай, – произнесла она уже более спокойным тоном, – мы ходим кругами. Я ничего не знаю, ты ничего не знаешь. Единственное, что нам остается, – это ждать звонка от твоего отца. Если до восьми-девяти утра от него не поступит никаких сведений, я сама начну звонить. – Лаура приложила ладони к лицу Дебры: – Давай не будем ссориться из-за этого. Я терпеть не могу ссор. И ты знаешь это.

У Дебры готова была сорваться с языка очередная колкость, но она взяла себя в руки. Милостиво кивнув, она повернулась и вышла из комнаты. Лаура стояла, прислушиваясь к ее шагам по лестнице, периодическому поскрипыванию ступеней, потом до нее донеслось шлепанье босых ног по коридору и наконец звук закрывающейся двери ванной. И только когда послышался шум воды, льющейся из душа, она направилась обратно в кабинет.

– Черт побери, Джефф, – прошептала она, – где ты?

Одно дело было заставить ее промучиться всю ночь, совсем другое – впутать в это детей. Скотт был в школе и сейчас спал в блаженном неведении в своем дормитории в Пенне. Но Дебра была дома и уже знала, что ее отец отсутствует.

Лаура не могла поверить, что Джефф по доброй воле не вернулся домой. Он был преданным мужем и отцом. Что-то должно было случиться.

Она остановилась в дверях кабинета. Это была комната Джеффа, его убежище. Формально комната служила библиотекой, и стены ее от пола до потолка были уставлены книгами. Книги были на месте, как и новый телевизор и видеомагнитофон. Джефф здесь работал, именно поэтому сияющий стол красного дерева, на котором раньше лежали лишь позолоченное пресс-папье, несколько книг в кожаных переплетах с медными застежками, да вырезанные безделушки из слоновой кости, теперь приобрел более деловой вид с компьютером, подсоединенным к офису Джеффа, и картотекой имен и адресов всех, кто так или иначе был профессионально с ним связан.

Но дойди дело до розыска, Лаура не знала, кому из них звонить в первую очередь. Джефф не обсуждал с ней своих клиентов, если только не приглашал кого-нибудь из них на вечеринку. Он придавал большое значение конфиденциальности, и Лаура уважала его взгляды. Он был порядочным человеком.

Лаура вошла в комнату, привлеченная терпким запахом коллекции антикварных книг Джеффа, и отдалась ее умиротворяющей атмосфере. Мягкий свет, лившийся всю ночь из-под абажура зеленой настольной лампы, придавал комнате дух былого, и неслучайно. Полки были уставлены рядами книг, картинами и фотографиями, на которых была отражена их совместная жизнь.