Обмасонивание (СИ)

-- Э-эх... были времена... Ладно. Чего ты хочешь, Фриц?

-- Всего, Руди. Прежде всего - уважения. Как хотел его и великий мастер Хирам.

Из-за занавеса раздался новый поток звуков. Особенно выделялся ставший вдруг визгливым голос Великого Магистра. Собеседники оттянули край ткани, посмотрели на вдруг усилившуюся суету возле кресел.

-- Мда... Лучше бы ты "Говорливое Брюхо" так...

-- Язык в камень? Как Экскалибур... Сдохнет. А я стараюсь... без пролития крови.

-- Жаль старика. Тебя заставят снять эту... привеску.

-- Вряд ли. Второй мастер, который мог бы это сделать, в двух тысячах миль к востоку. А призывов не бояться смерти я сегодня наслушался. Слышь, Руди, я прорасту как зерно! И буду колоситься! Только не знаю чем.

-- Чертополохом, Фриц. Это твой стиль. Чего ты хочешь? Посвящения?

-- Ага. В высший градус. Ещё - доступ ко всем архивам братства. Тебя - Великим Магистром. Ещё гарантирую всем... м-м-м... нуждающимся - убежище. И - поток заказов.

-- Ух ты! И откуда такие возможности?

-- Руди, твоя недоверчивость меня оскорбляет! Я - главный советник по строительству всей Саксонии. Ты меня понимаешь?

-- Однако... Это меняет дело... И зачем тебе было это представление? Кстати, как ты это сделал?

-- Сие - тайна великая еси. "Сокровенное знание". Не приставай. Старика я заберу с собой - тут у меня нет инструментов. Ты - остаёшься на хозяйстве. Поработаем, брат масон?

Они обменялись рукопожатиями и вернулись в зал.

Великого Магистра служители, подняв как бревно на плечи, отнесли в его покои. Где помыли, переодели и, на другой день, погрузили в барку, на которой Фридрих Кельнерман отправился в свой новый саксонский дом. Снять камень с ног старца удалось, но пережитое потрясение привело к тому, что ноги его отказали уже сами по себе. Впрочем, в выделенных ему комнатах он получал пристойный уход, слуги, временами, выносили его на солнышко. А мальчишки-писари старательно записывали бесконечные воспоминания о долгой и многотрудной жизни Великого Магистра.

Следствие одного из таких рассказов проявилось однажды в архиепископском дворце в Бремене в виде пропылённого монаха на взмыленном осле.

-- Ваше Преосвященство, Ваше Преподобное Превосходительство! Всё пропало! Всех поймали!