Обнаружение цели

Видать решила, что я её и правду предупреждал!

— А потом забежала сюда в туалет, и оставила тут свои кеды. А потом пошла к Нинке со сто второй, ты ведь помнишь её?

Главное запутать! Главное запутать!

— А еще, представляешь, Танькин кот... на меня горшок с цветами уронил! Вот! — показал я матери свои коленки.

— Какой ужас! — вскрикнула она хором со Светой, как видно осознавая — это так просто не отстирывается!

Тем более без горячей воды! А я в душе улыбнулся — прости котейка! Но зато теперь вся грязь руин — легализована!

Десятого числа, когда у людей отошел уже первый шок и единение, и начали вновь прорезаться собственнические мотивы, а запасы круп на кухнях вышли в фазу «фига», домой вернулся батя. И вид у него, как стало ясно еще с порога, потрепанный.

Лицо перекошено, и заклеено огромным куском пластыря. Предположительно — имеет дыру или рану в левой щеке. Левая же рука, замотана в гипс, но что-то мне не верится, что он её просто сломал. Еще и хромает на эту же сторону.

А когда снял куртку и немного разделся — кочегары в котельной похоже «с дубу рухнули», и топят так, что даже с разбитыми окнами и при пятнадцати градусах мороза, в квартире баня - я увидел проступившею сквозь футболку кровь со стороны левого легкого и толстый слой бинтов, намотанных на все тело разом!!!

— Бандитская пуля! — усмехнувшись, ответил он на незаданный вопрос о том, «что это?», «Как», и «откуда?».

И всерьёз отвечать на уже заданный вопрос «что случилось?» от матери, разумеется не стал. Выложил на стол небольшой презент в виде банки тушенки, и изъявил желание в тишине полежать.

Ухмылку я сдержать не смог — соседи вот только-только перестали высказывать друг другу своё мнение по поводу каши вместо мяса, и что-то я сомневаюсь, что стены с этого момента вдруг набрали в массе. И что скандал утих надолго — коньячное «Н.З.» пошло в ход. От того и вернулась дому тишина!

Но отец, уединился с матерью естественно не для того, чтобы просто полежать и даже не во имя продолжения рода! Не с такими травмами. А чтобы втихушку поговорить, без детей и свидетелей! Наивные.

— Президента убили прямо на красной площади — прошептал отец, со стоном ложась на кровать.

— Какой ужас! — воскликнула мать, за что получила «цы» от отца с просьбой быть по тише.

— Министры разбежались быстрее, чем кто-либо что понял. — продолжил отец, и кровать вновь застонала, принимая на себя еще и мать — Они и так-то в половине своей были не в столице, несмотря на объявленное военное положение. Да и не в России вообще, предатели народа. А тут... даже те, кто и был... Хотя парламент взяли штурмом, а в кремль до сих пор удерживают неизвестные, но хорошо вооруженные. И не тот «гоп-стоп», что грабил милицейские участки и закидывал гранатами армейские блокпосты.

— Что же... что же это... происходит? — пролепетала напуганная мать, трясущимся голосом, на гране истерики.

И батя понял, что сболтнул лишнего.

— Ну-ну, всё нормально. Они уже отступают. Страны НАТО высказали опасения текущей ситуацией и выслали миротворческую помощь...

— Думаешь...

— Да... — и столько всего разом в этом слове!

И боль, и отчаянье, глупая надежда, и даже пофигистическое «да похер на всё!».

— Гуманитарку тоже вышлют? — поинтересовалась мать, постепенно возвращая себе бодрость духа.

— Да... нет... не знаю. — пробормотал отец, уйдя в глубокую задумчивость — Меня уволили.

Кажется, последнее напугало мать еще сильнее, чем все предыдущее вместе разом, и от её выкрика, звякнули стекла:

— К-к-КАК!?

— Вот так. Отдел расформировали, всех нафиг распустили по домам и в вольное плаванье.

— Кинологи стране больше не нужны?

— Видимо да. — ответил отец и я буквально кожей почувствовал, что он что-то недоговаривает.

Значит — нужны? Нужны, но тогда что? Почему так... арр! Ухо уже болит от прижатия к стенке! Родители! Говорите погромче! Вас не слышно!

— Боюсь, и страны-то прежней не будет. Не той России...

— Опять раскол? — озаботилась мать, и я тоже, сдвигая булки, ощущая наставший конец вольным денькам.

Пусть я и не знал той страны, что была на месте теперешней за пару лет до моего рождения, зато видел и не раз, своими глазами, её наследство. Работающие и разрушенные заводы, гиганты невообразимой мощи! Зарастающие парки с асфальтовыми дорожками, мозаику на стенах и набережную, что с каждым годом становилась все мрачнее и грязнее.

Видел и не раз, последствие революций в других мирах! Видел разруху, нищету, и все то, к чему обычно приводят красивые лозунги о рае. И то, как ведут себя новые «хозяева мира» со свежими рабами. И мне, даже мне, что-то не хочется прожить это вновь! Ведь после каждой «революции», для простых людей, все становится только хуже, чтобы там не обещали новые вожди.