Обними меня на рассвете (ЛП)

Но теперь… она колебалась. Может, если она расскажет друзьям свою тайну, это поможет им покончить с Морганной, и тогда они снова смогут сосредоточиться на Матиасе? Она так хотела избавиться от этого ублюдка, что отдала бы все на свете, лишь бы увидеть этого подонка, который разрушил ее жизнь, побежденным и мертвым. Она рискнет выдать себя, увидеть ужас и жалость на лицах всех, кого она называла друзьями на протяжении веков. Она даже рисковала подвергнуться изгнанию на всю оставшуюся жизнь. Но если она заговорит сейчас, Лукан навсегда поймет, что она настолько же неполноценна, как и чувствует себя. Он никогда больше не прикоснется к ней. И, возможно, это лучше для него.

Нет. Это определенно лучше для него.

Анка открыла рот. Затем закрыла его. После того, как она хранила подобную тайну от Лукана более ста лет, если она откроет ее сейчас, он будет чувствовать себя полностью преданным. Мысль о том, чтобы причинить ему еще большую боль, пронзила ее, как физическая боль. И, в конечном счете, разоблачение ее испорченной родословной никак не могло помочь им вернуть зелье Морганны просто потому, что, хотя кровь баньши текла по ее венам, она не была второй прачкой. Она не была матерью. Не то чтобы они с Луканом за все годы совместной жизни не пытались зачать ребенка. Было больно снова оказаться бесполезной.

— Тебе есть что добавить, Анка? — спросил Брэм с другого конца комнаты.

— Нет.

Она старалась ни на кого не смотреть.

Если она не сможет помочь делу, то этот позор придется нести ей — и только ей одной.

Уголком глаза она посмотрела на Лукана. Он наблюдал за ней, слегка нахмурив брови, как будто пытаясь понять ее. Он хотел проникнуть в ее голову. Она не осмеливалась позволить ему это. Позже она будет беспокоиться о том, как много она неосторожно раскрыла сегодня или почему он превратился из нежного партнера, которого она знала, в восхитительного альфа-самца, который заставил ее колени ослабеть от одного только твердого тона. Он больше не упоминал о ее синяках, но ей было интересно, о чем он сейчас думает. Был ли он возмущен… или ему было любопытно? Неужели он хочет попробовать это с ней?

Эта мысль потрясла ее. Она могла принять боль от Шока. Он освободил ее от страданий, очистил ее душу, чтобы она могла идти дальше, не обремененная прошлым. Но это не тронуло ее сердца. Лукан взял ее под свой контроль, сжимая в кулаке ее волосы, погружаясь в нее одним безжалостным толчком за другим, бормоча ей на ухо, как сильно он хочет ее… одна только фантазия полностью разрушила ее.

Она никогда больше не подпустит его так близко.

— А мы действительно уверены, что Матиас — последний из рода Наймью? — спросил Айс, с сомнением покосившись на Табиту.

— Может, твой отец ошибся. Разве Матиас не Чиллингем?

— Со стороны отца — да, — ответила беременная рыжеволосая женщина. — Со стороны матери его происхождение было окутано тайной. Мой отец отметил, что ее магическая подпись не похожа ни на одну из тех, что он когда-либо видел. Но то, что он был одним из потомков Наймью, могло бы сделать это и объяснить всю силу, которой он обладает. Это не просто магия.

— Вот именно, — вмешался Брэм. — Единственной более совершенной ведьмой времен Артура была Морганна.

Айс покачал головой:

— Тогда я хочу знать, почему этот чокнутый ублюдок считает себя более могущественным, чем сама Морганна. Зачем ему воскрешать ее, если он мог заставить ее подчиниться?

— Мужское самолюбие? — Сабэль ухмыльнулась.

Айс прошептал ей что-то на ухо, и она покраснела. Анка отвела взгляд, не в силах смотреть на это откровенное проявление любви. Ужалившая ее зависть вызвала ужасную острую боль.

Взгляд Лукана снова загнал ее в угол, острый от осознания происходящего. Она вздернула подбородок и вызывающе нахмурилась, прежде чем переключить внимание на Брэма и дело.

— Я против этой идеи. Ты действительно предлагаешь нам заключить союз с Матиасом? У нас нет баньши, и он будет использовать только нас.

— Точно так же, как мы его используем, — съязвил Брэм.

— Она, должно быть, сделала или запланировала что-то сверхустрашающее, чтобы заставить Матиаса искать нас.

— Или он надеется, что мы все погибнем, пытаясь остановить ее.

Анка нахмурилась.

— И он вполне может быть прав, — согласился Брэм.

— Судя по всему, она очень опасная сука.

— Да, — вмешался Маррок. — Это гораздо больше, чем следы ее ногтей, которые она оставляет на спине мужчины. Она настоящий эксперт по ловле на живца. Ни один мужчина не сможет перехитрить ее. Каждый из нас должен быть всегда осторожен.

— Вот именно, — поддержал его Брэм. — Это может оказаться ловушкой, как ты сам заметил. Но у нашего местного янки, Оливии, есть странная поговорка. Какая?

Красавица с фиалковыми глазами улыбнулась:

— Ты должен играть теми картами, которые тебе сдали.

— Точно. Это наша раздача. К сожалению, Матиас, похоже, сдает карты, но тем не менее мы будем играть. Пошлешь Шоку сообщение, Анка? — спросил Брэм, подходя ближе.

Она вздохнула, благодарная за то, что ей есть на чем сосредоточиться. Как только она это сделала, то сразу же получила ответ.