Оборона дурацкого замка. Том 1. Том 2

Скорее всего, ему иногда даже перепадало что-то из еды. Так что Стас попал в точку, пусть и замаскировал это грязным намеком на отношения в закрытом обществе, состоящем из одних мужчин.

— Ах ты маленький… — Самообладание окончательно изменило оппоненту, и тот с нечленораздельным криком бросился на Стаса. Неизвестно насколько он понял намек, однако ничего хорошего речь мальчишки для него не несла. Кроме грязных инсинуаций, попаданец почти открыто обвинил своего сокомандника в воровстве у своих. Пусть не их отряда, но… Понимания такой расклад ни у кого бы не встретил. Включая даже самого Акургаля. Тем более, что Иккагецу уже один раз попадался на воровстве.

Ворюга бросился на Стаса внезапно. Рассчитывал, что стоящий вплотную к нему Юншэн, а также рука самого Стаса на плече друга помешают быстро отреагировать на атаку Ма. Вот только вор слишком зазнался, убедил себя в случайной удаче того нападения Саргона на культиватора. За что сейчас и поплатился.

Попаданец не стал уклоняться. Наоборот, он мягко отстранился от друга, наклонил корпус вперед и перехватил летящий в него кулак противника. Никакой продвинутой техники — просто скорость тела и скорость реакции. В конце-концов, характеристики Ма плавали в районе от восьми до тринадцати. Саргон превзошел своего оппонента еще до последнего боя с демонами.

Бой вышел скоротечным. Даже не бой — избиение. Стас перехватил и отбросил чужой кулак, коротко врезал под дых, играюче ушел от удара ногой, ударил по почкам (или печени, он не слишком разбирался в анатомии, особенно во время движений), хлестким ударом отсушил бедро, и, слегка рисуясь, пируэтом отпрыгнул в сторону.

— Опять ты-ы-ы! — Теперь в глазах Ма, который вынужденно упал перед Стасом на одно колено, плескалась настоящая ненависть.

Все свои неудачи тот связывал с тем роковым пинком, после которого Иккагецу быстро потерял возможный авторитет и оказался на положении "подай-принеси" у Камея и Юлвея. Тройка родственников не обращала на него внимания, но вот Уру, пусть и казался дружелюбнее казался дружелюбнее, однако быстро отстранился от товарища, с которым больше месяца провел в одном караване. Бывший чиновник тоже не стеснялся пользоваться услугами вора, пусть его поручения носили характер просьбы, а не приказа. Вот только игнорировать их бывший вор все равно не мог.

И теперь, когда появилась прекрасная возможность спихнуть положение шестерки с себя на кого-то другого — снова вылез этот малец. Ма хотел застращать его грязными слухами или разозлить достаточно, чтобы хитрый вор в свое оправдание рассказал десятнику именно про намек на подобные отношения, как на причину драки. При том, что Иккагецу "просто" поковырялся в ухе.

То есть он ни при чем. Стоит, общается. А тут — малец сам все выдумал и сам пришел в ярость. Видимо, свербит где не надо, вот и чудятся намеки. Именно на этом построил свой план бывший вор. Однако мальчишка оказался куда изощреннее (о навыках риторики своего визави Ма благополучно позабыл) и обратил словесное оружие против него. Да еще с такой искусностью, что обзавидовалась бы сразу вся их "образованная" часть отряда, в лице Уру, Ваня и Юлвея.

Вот и решил Иккагецу закончить все банальной дракой. В конце-концов, кто сильнее — тот и прав. Особенно в их обществе. Ма уже имел опыт отсидки и знал: в таких случаях, если у человека нет серьезного покровителя, то все склонны верить именно победителю. Никому не нужна справедливость, а победителей — не судят. Судят побежденных, притом без малейшего к ним снисхождения.

Вот только сейчас именно Ма стоял перед скалящимся мальцом на коленях, а тот даже не запыхался. Лишь возвышался над ним со спокойным, невозмутимым лицом. Лишь в глубине глаз слабо мерцало презрение к нему, Иккагецу. Да в уголках рта играла насмешливая улыбка, кое-как сдерживаемая победителем.

"Ненавижу, ненавижу тебя, урод!" — Вспыльчивый вор окончательно потерял над собой контроль. Он не мог переспорить Стаса, не мог надавить на него, не мог настроить против мальчишки коллектив, хотя и пытался. Не мог даже побить его, несмотря на разницу в возрасте. Но в его руках все еще оставался один козырь.

Иккагецу взревел, рывком вскочил на ноги, не обращая внимания на отбитое ударом бедро, и выхватил из-за широкого рукава самодельный нож.

Надо сказать, что за оружием в Форте следили. По крайней мере, в руках новобранцев. Его запрещали брать просто так: только в бой или на тренировки, причем за нарушение приказа отвечал лично десятник, да по всей строгости местных жестоких законов. Вот только некоторые из ссыльных все же находили в себе достаточно находчивости (или глупости), чтобы обойти строгий запрет.

Вот и Ма улучил момент. Как-то раз, бродя ночью по отведенной новобранцам части Форта, он наткнулся на устроивших себе пикник старожилов. Тем удалось не то купить, не то поймать аж целого кабана, и они радостно употребили его под хохот, горячительные напитки и радостные взвизги аж целых двух женских голосов.