Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море

Для отражения наступления противника с максимальной интенсивностью использовалась авиация. 69 ИАП, «имея большое перенапряжение», произвел 104 самолето-вылета и налетал 71 час, в основном штурмуя войска противника. Румынская авиация оказывала яростное сопротивление. В воздушных боях один истребитель полка был потерян и были сбиты два румынских истребителя.

Ночью в бой были брошены и ПО-2 гражданского воздушного флота, пытавшиеся бомбить позиции румынской артиллерии.

На следующий день давление противника на левый фланг оборонительного района значительно усилилось. Основной удар румыны наносили восточнее Дальника, как это часто бывало, встык между полками: на этот раз между 31-м и 287-м, нанося удар в направлении Болгарских хуторов и Дальника. Вспомогательные удары наносились по высоте 63,3 и по позициям 7-го полка. Атаки противника были отбиты почти на всем протяжении Южного сектора, но сделать это удалось лишь ценой больших потерь. В 287-м СП после дневного боя в батальонах осталось по 50–55 человек.

На участке 7-го полка, где румыны нанесли удар встык с Западным сектором, удержать позиции не удалось. Румыны заняли высоту 76,5. Полк отошел правым флангом к высоте 71,5. В строю в нем оставалось 300 человек, и восстановить положение он уже не мог, хотя и получил такую задачу. Перспектива еще одного прорыва беспокоила и командование сектора, и командование армии[269].

Начальник штаба ООР генерал-майор Шишенин по-прежнему находился в Южном секторе без права что-либо решать самостоятельно и вынужден был бороться с командованием Приморской армии за каждый батальон, выделяемый сектору.

Оценку итогов этого дня в переговорах по телеграфу с начштаба Приморской армии полковником Крыловым он делал крайне осторожно, прекрасно понимая, что ситуация в секторе находится на грани катастрофы.

Тактика румын, наносивших на одном участке удары полками разных дивизий, озадачивала обоих начальников штабов, не знавших, присутствуют на участке сектора остальные полки этих дивизий или нет. В конце концов было решено, что «показания пленных приводят к выводу, что в языке действует сводная 8-я ПД, укомплектованная за счет других дивизий и 10 ПД два ПП, один ПП — 14 ПД, а также на подходе 6 ПД возможность действия ее — 14.9.41»

, что в общем было сильным преувеличением — ввод в бой такого количества частей на самом деле не фиксировался.

Сектор, как обычно, имел только наступательные задачи, хотя решать их был уже не в состоянии. Поэтому Шишенин сообщил, что части сектора будут в готовности перейти в наступление к 14.00 одним батальоном 287-го СП и 20-м КП, но «необходимо подбросить 76 и 122-мм снарядов, иначе едва ли будет целесообразным начинать наступление». На всякий случай начальник штаба ООР пояснил, что такое решение принято начальником Южного сектора генерал-майором Петровым[270].

Несмотря на серьезность положения, командование армии изъяло из подчинения Южного сектора сводный отряд пограничников и моряков и снова передало его начальнику Западного сектора Воробьеву[271].

Положение у высоты 71,5 начальники штабов расценили как очень серьезное, не исключая «возможность, что противник будет стремиться расширить прорыв», но выводы из этого сделали абсолютно различные:

«Ш: Считаю положение 25 СД стократ серьезнее, чем Воробьева.

К: Командарм ни в коем случае не соглашается отдать Вам свой последний резерв, и тем более сейчас, (когда) доложено, что пр-к прорвался (в) направлении выс. 71, 5, до двух б-нов. Таким образом, между 7-м КП и 90 СП образовался разрыв, который нужно предложить Воробьеву ликвидировать»[272]

.

Такое решение было все же лучше, чем ничего — Южный сектор избавлялся от необходимости ликвидации прорыва на стыке с соседом, но проблему в целом оно не решало и угрозу катастрофы не предотвращало.

И если прорыв к Дальнику был еще относительно дальней перспективой, то занять Болгарские хутора противник мог уже в любой момент, а это означало окружение 31-го стрелкового полка, находившегося на левом фланге Чапаевской дивизии. Командовавший сектором генерал-майор Петров лично доложил Софронову о возможной угрозе окружения.

— Что Вы предлагаете? — поинтересовался командарм.