Оборотень

— О чем ты говоришь, Пингвин? Еще рано! Ты хочешь лишить зеков удовольствия, а меня такого неповторимого зрелища?! Я тебе никогда не прошу, если оно так быстро закончится. Ты только посмотри, какие у нас в стране богатыри! Из них прямо каждый Илья Муромец да Алеша Попович! Сколько удали, сколько куража! Можно только позавидовать. Знаешь что, Пингвин, ну вот, ей-богу, если бы не мои полковничьи погоны, сам бы бросился в эту свалку. Жаль, что среди них немало людей, с которыми я не знаком лично, но кое-кого я все же знаю. Вон видишь того долговязого мужика с длинной заточкой? Когда-то он у меня был в этом лагере — лет пять назад. Хочу тебе сказать, что вор он авторитетный, такие, как он, не сдаются. Но и мы должны помнить слова вождя товарища Сталина: если враг не сдается, его уничтожают! Эх, какие все-таки удальцы наши уголовнички! За воровскую идею они согласны не только шкурой пожертвовать, но и жизнь отдать. Сейчас между суками и ворами начнется такая война, что только Держись!

Хрыч по всем правилам военного искусства развернул свою кодлу и широким фронтом пошел на дрогнувшее воинство Варвара, лишившееся своего «главнокомандующего». Беспалый понимал, что еще немного, и людей Варвара прижмут к колючей проволоке, а там вырежут всех до одного. Зеки из других бараков внимательно следили за ходом сражения, понимая, что именно в эти минуты должен родиться новый вожак.

— Пальни-ка в воздух! — обратился Беспалый к молоденькому сержанту.

Тот ждал этой команды, его указательный палец терпеливо лежал на спусковом крючке.

Очередь была короткой. Кашель автоматных выстрелов заглушил ругань.

Драчуны тут же остановились и мгновенно разбежались в разные стороны.

— Теперь они, бляди, стрелять надумали! — завопил Хрыч. — Назад, братва! Все, хватит с этих пидоров!

Кодла Хрыча, подчиняясь приказу своего главаря, отступила к бараку, оставив у заграждений недобитых врагов.

Вечером Хрыч организовал сходняк, на который сошлось с полсотни авторитетнейших воров, за каждым из них стояло по целой команде урок. Помолчав с минуту и выдержав испытывающие взгляды собравшихся, Хрыч тихо и спокойно начал:

— Вертухаи устроили нам мышеловку. Всем ясно, что они не желают сами пачкаться в крови и хотят, чтобы мы сами перегрызли друг другу глотки. Мозга за мозгу заходит — это надо же додуматься, чтобы в одну зону собрать несколько сотен паханов. Такое мог придумать только дьявол или чекист со стажем…

— Или вор в законе! — громко вставил прибывший только в тот день утром зек — татарин лет сорока с изборожденным морщинами сухощавым лицом и пронзительными черными глазами. — Я нашего нового «кума» — Тиму Беспалого знаю уже четверть века. Он из беспризорников, как и я. Мы с ним в Москве воровали.

Когда— то он имел кликуху Удача. Видно, удача ему и впрямь улыбнулась, -вона, в полковники ГБ выбился, «кумом» стал… Офигеть можно. Просто в голове не укладывается.

— А сам-то ты кто? — грозно поинтересовался Ефрем. — Ежели ты с Беспалым дружбу водил, кто знает, может, и ты ссученный?

— Мулла мое погоняло. Может, слыхал? — спокойно ответил татарин.

— Слыхали о таком, — вразнобой отозвались зеки. — Авторитетный вор!

Видно, Удача действительно настоящая сука, если поменял понятия на кусок кремлевского сала.

— И я Тимоху знавал! Мне он никогда не нравился! — высказался стоявший справа от Хрыча плешивый вор с погонялом Вареный. — Я с ним чалился на Соловках. Так он и там в чести у «кума» был!

— Видать, в НКВД сумели перековать бывшего карманника! — проговорил высохший, как корень старого дерева, вор лет шестидесяти. — Я его тоже немного знаю. Он всегда был себе на уме. Так что он запросто мог додуматься свести нас в одном месте и устроить кровавую баню.

Хрыч обернулся и посмотрел на свою кодлу. Он выиграл кровавое побоище, так с какой стати должен уступать в словесных баталиях?

— Бродяги! — Он слегка повысил голос. — О Тимохе мы с вами еще успеем переговорить, но сначала мы должны определиться с порядком на зоне и не резать друг друга. Мы воры в законе, а не беспредельщики! Все мы тут с вами авторитетные люди, за каждым стоит немало уркашей, но править на зоне должен кто-то один. Иначе закона не будет вообще, потому что в одной берлоге не то что десяток — два медведя не уживаются!

Хрыч сделал паузу. Никто не отважился его перебить, и он понял, что отныне его слово для остальных будет законом.

— Каждый из нас имеет право быть первым. Но так сложилось, а может, так определил Бог, что паханом здесь должен быть я! Я завоевал это право своей кровью. И клянусь, что готов драться дальше, если кто-то не согласен со мной!