Оборотень

Когда она наконец вышла из ванной комнаты, то услышала заливистый смех Меты. Непривычный звук в этих комнатах. Кроме того, Мета принадлежала к числу женщин, которые обычно подавляют смех или тактично прикрывают рот ладонью. Однако сейчас он раздавался открыто и звучал с несколько игривой ноткой. Хотя совесть и мучила Рахель, она приоткрыла дверь и осторожно выглянула в щелку.

Возле стойки, на зеркальной черной мраморной поверхности которой лежало всего лишь несколько каталогов, стояла Мета. Над ней склонился молодой человек, который сказал что-то, от чего она снова расхохоталась. Она тряхнула головой, и несколько прядей волос упали ей на лицо. Молодой человек осторожно отвел их в сторону и погладил ее по шее. Нежное прикосновение, свидетельствовавшее о доверии.

Рахель даже не нужно было дожидаться, пока молодой человек поднимет глаза и она увидит их цвет. Она и так знала, что это Давид флиртует с Метой. Слишком охотно поддалась ее подруга на эту игру. Она как раз приподнялась и что-то прошептала мужчине, отчего тот с притворным возмущением отпрянул, не убирая, впрочем, руки с ее шеи. Мета рассмеялась смехом любящей женщины и, запустив пальцы в карман его джинсов, снова притянула его к себе. В этот момент зазвонил мобильный телефон. Мета нетерпеливо схватила его, и Давид, улыбаясь, ущипнул ее за бок. Она шлепнула его по руке, но ее лицо заметно расслабилось.

— Привет, Ринцо! — заговорила она в трубку деловым тоном, что в присутствии молодого человека было для нее, очевидно, непросто. — Конечно, я нисколько не сержусь, что ты снова позвонил. Мило, что ты спросил… Но все именно так, как я уже говорила: я считаю, что это несерьезно — обещать художнику определенную рыночную стоимость, и совершенно неважно, восходящая это звезда или нет. О'кей, давай еще раз рассмотрим наши аргументы. Вопреки здравому смыслу, Рахель покинула надежное укрытие за дверью и направилась к тем двоим у стойки.

Рядом с темноволосым Давидом Мета казалась пятнышком света. Но и его суровые черты смягчала нежность, и это делало его удивительно привлекательным. Рахель подошла ближе, и Давид вздрогнул, очевидно, удивленный тем, что не заметил ее раньше. Н-да, подумала Рахель, когда находишься так близко от объекта своей страсти, чувства не могут быть настолько же остры, как обычно.

Давид быстро взял себя в руки и улыбнулся нерешительной улыбкой, на которую, она, к собственному удивлению, ответила. Лучащаяся привлекательность молодого человека перевесила все страхи, и Рахель сразу поняла, откуда она у него: Давид был влюблен по уши, а это чувство обладало своего рода магией, от которой трудно было увернуться. Делало ли это его опасным или же держало в узде, Рахель сказать не могла.

Мета тоже заметила подругу и усердно замахала ей рукой.

— Ринцо, секундочку, пожалуйста. Нет, Ринцо, просто подожди, пожалуйста, чуть-чуть, ладно?

Но Ринцо, похоже, в данный момент был не в состоянии остановиться даже на секундочку — он и так промолчал полдня, с тех пор как наконец-то поговорил с Метой по телефону.

Мета закатила глаза, потом бросилась к Рахель, потянула замершую в нерешительности подругу к стойке и указала на смущенного молодого человека. Между несколькими успокаивающими звуками, доносившимися из телефона и, очевидно, принадлежавшими Ринцо, Мета одними губами произнесла имена Давида и Рахель, довершив представление широким жестом.

Внезапно Мета напряглась, словно тетива, и над ее правой бровью появилась вертикальная морщинка.

— Ни в коем случае! — крикнула она в трубку, а потом прикрыла ее рукой. — Рахель, ты не могла бы позаботиться о Давиде? Ринцо вот-вот совершит финансовый полет камикадзе.

Едва Рахель согласно кивнула, как Мета, погладив молодого человека по руке, удалилась по направлению к своему кабинету.

Пока Рахель задумчиво взвешивала подвернувшуюся возможность, Давид сделал неловкую попытку поддержать разговор.

— Мета рассказывала, что вы играете в любительском театре. Над какой пьесой вы сейчас работаете?

— Мета и злой серый волк.

Слова были произнесены прежде, чем Рахель успела осознать, что говорит. Голубые глаза пробудили в ней старые воспоминания, на которые она знала как ответить. Хотя эта тактика и была сопряжена с определенным риском, она предпочитала провалить атаку, чем сдаться.

Давид издал короткий удивленный смешок, и по блеску его глаз Рахель поняла, что нечто в нем уже почуяло след. Собрав все свое-самообладание, она сказала:

— Я знаю, что ты такое. И не только глаза выдают тебя. Тебе придется представить мне чертовски убедительные объяснения того, почему я не должна немедленно отправиться к Мете и просветить ее насчет твоей истинной природы. Ты должен знать, что я даю тебе этот шанс, потому что вижу, насколько у вас все серьезно. Кроме того, ей хорошо с тобой, как бы странно это ни звучало. Так что ты можешь сказать в свое оправдание?