Оборотень среди нас

– Я думаю, – сказал детектив, наконец, – Это подождет до завтра. Утром мне бы хотелось взглянуть на комнату покойного парня, на место в саду, где умерла Доротея и на другие улики, – он повернулся к Хиршелю, как и все вставшего со стула и собравшегося уходить. – Если бы я мог обмолвиться с вами парой слов, я был бы признателен.

– Конечно, – кивнул Хиршель, снова садясь.

Джубал тоже остался и сел.

Сент-Сир смерил взглядом седоволосого патриарха, затем Хиршеля.

– Мне бы хотелось поговорить с вами наедине.

– Идемте в мою комнату, – сказал Хиршель, поднимаясь и разворачиваясь, словно оригами – он оказался выше Сент-Сира на несколько дюймов.

Когда они уже дошли до дверей, Джубал сказал им вслед:

– Вы не правы.

Сент-Сир повернулся к нему:

– Возможно.

– Вы должны были расследовать вне семьи.

– И буду.

– Вы зря теряете время.

– Возможно.

Джубал перевел взгляд на Хиршеля, увидел в его глазах ту же непонятную Сент-Сиру силу и успокоился, как в прошлый раз.

– Увидимся утром, – сказал ему Хиршель.

– Утром, – эхом отозвался Джубал.

Они вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Простите его, – сказал Хиршель.

– За что?

– За его поведение, конечно. Просто он уже на грани.

– Я понимаю, это нормально; тут нечего прощать.

Хиршель кивнул и отвернулся. Подойдя к ближайшему лифту, он кинул:

– Пойдемте.

Комната Хиршеля была не больше и не меньше комнаты Сент-Сира, и тоже находилась на пятом этаже. Здесь преобладали коричневые и зеленые тона, вместо различных оттенков синего, обеспечивая эффект леса, тяжелых ветвей, трав и растительности вообще. Это была комната охотника.

Стены были украшены конными головами и еще дюжинами других животных: оленей, крупных кошек, и волком, наверное, он весил на сотню фунтов больше Хиршеля. Все они смотрели куда-то поверх голов мужчин, их взгляды были прикованы к чему-то за стенами комнаты.

– Кабанью голову тоже повесят сюда? – спросил Сент-Сир.

Хиршель выглядел удивленным.

– Я стоял на балконе и наблюдал за грозой, когда вы возвращались с охоты.

Хиршель улыбнулся и обвел взглядом свои трофеи.

– Да, свиньи внесут в мою коллекцию баланс; ничто не выглядит опасней, чем оскаленная голова борова.

– Мог бы боров убить Доротею?

– Вряд ли. Вы забываете про волчью шерсть, которую нашли в ее ранах. К тому же, мог бы свин залезть в дом, найти комнату Леона и зарезать его без единого звука?

– Нет, – ответил Сент-Сир. – А волк мог бы?

Хиршель пожал плечами.

– Вы верите в эту историю о ду-ага-клава? Дэйн верит.

– Я думаю, что это звучит как бред. Однако, я прожил достаточно много, чтобы понять, что полностью исключать вероятность нельзя.

Сент-Сир представил, что сейчас говорит прямо как Тедди, как если бы он целенаправленно пытался подавить сомнения в своей голове.

Он только правильно ставил свои вопросы.

– Как я понимаю, у каждого члена семьи свой художественный талант или еще что-нибудь.

Хиршель сказал:

– Да, даже у Тедди.

– У Тедди?

Хиршель плюхнулся в старинное кресло, даже не попытавшееся сформироваться вокруг него.

– Главный интерес Джубала – это скульптура, но он так же придумывает дизайн для столовых приборов, блюд, кубков, всего-что-есть-под-рукой, для развлечения. Чтобы не заниматься ручным трудом, не участвовать в литье и механической обработке готовой продукции, он программирует все дизайны в Тедди. «Рейс Корпорейшн», в качестве опции, специально разработала и запрограммировала Тедди для работы с серебром. Он имеет собственную мастерскую на первом этаже, рядом с гаражом.

– А вы? – спросил Сент-Сир.

– Бесталанен, – ответил Хиршель, улыбаясь. Кибердетектив вдруг заметил, что этот большой и сильный человек, улыбаясь, очень напоминал чучело волка на стене.

Неважно.

– Как так?

– Я не жилец этого дома, всего лишь приезжаю раз или два в год на правах гостя. Джубалу так и не удалось заставить меня использовать гипноманипулятор.

– Прозвучало так, будто вы не одобряете идею с гипноманипулятором.

– Это зависит от того, чего вы хотите от жизни, – объяснил Хиршель.

– А чего вы от нее хотите?

– Того, ради чего я таскаюсь с планеты на планету на протяжении всей своей жизни – приключений, опасности, волнения.

– А художник не испытывает ничего из этого?

– Лишь малую часть.

– Если у вас так мало общего с этой семьей, почему вы возвращаетесь сюда каждый год?

– Они мои единственные родственники, – ответил Хиршель. – Человек всегда нуждался и будет нуждаться в семье.

Сент-Сир кивнул:

– Сколько вам лет?

– Шестьдесят.

– Вы на шесть лет старше Джубала, – когда Хиршель кивнул, Сент-Сир спросил:

– Вы богаты?

Охотник не выказал недовольства по поводу чрезмерного любопытства Сент-Сира.

– Достаточно богат, – ответил он. – Но я, конечно, не такой богатый, как Джубал.

Он по-волчьи улыбнулся и добавил:

– Вы до сих пор подозреваете меня, не так ли? Возможно, даже больше, чем прежде.

– Вы упомянуты в завещании Джубала?

– Да, – ответил Хиршель, продолжая улыбаться. – Я получу меньше остальных, если, разумеется, не останусь единственным выжившим.