Обороти меня. Часть 1

Никогда с ним не было ничего подобного раньше. Никогда ещё звериная природа в нем не боролась до такой степени с человеческим рассудком. От усиливающегося напряжения ему захотелось сжаться и спрятаться куда-нибудь, где бы его никто не видел, отгородившись от всего мира, что он и сделал, сгруппировавшись, сидя на задних лапах и опустив голову низко к земле, хотя его итак никто не видел. Так он стоял довольно долго, мучаясь перед поставленным выбором и ощущая на себе внимательный взгляд кого-то неведомого и большого. Это было очень странное чувство.

В конце концов Канни издал что-то среднее между рыком и человеческим вздохом, резко вскочил на четыре лапы и бросился прочь, передвигаясь тяжелыми скачками по охлаждённой от опустившейся на нее ночной прохлады земле.

Глава 2

– Ты слышал?! – испуганно спросила девушка.

– Да, – ответил он, вглядываясь в ночную тьму.

– Что это было?

– Трудно сказать. Думаю, что, скорее всего, судя по размерам и тяжёлым шагам, медведь.

– Медведь?!

– Мм…, н-да, скорее всего.

– И что теперь?

– Да, успокойся ты. Сама видишь, что он даже не приблизился к нам.

– А может, он нас не заметил?

– Ты шутишь? Это же зверь. Он, во-первых, услышал нас гораздо раньше, чем мы его. А во-вторых, почуял нас задолго до того, как услышал.

– А почему ушёл?

– Этому, как раз, радоваться и надо. Раз ушёл, значит, понял, что до нас не добраться. И теперь тем более не представляет опасности.

– Почему ты такой уверенный? Откуда ты все знаешь?

– Так ведь, хм… Я же сюда каждый год приезжаю вот уже десять лет подряд. А ты всего пару раз была, да и то, больше дома сидела, вместо того, чтобы гулять в лесу и общаться с деревенскими.

– Они грубые, потому и не общалась.

– Эко, какая ты городская стала! То же мне, недотрога! Уже забыла, что все детство здесь провела? Грубые, не грубые, как разница? Главное, что они все приметы знают, и опытом делятся, если ты с ними дружишь…

* * *

Канни добежал до большого дома на поляне, со всех сторон окружённого сплошной стеной леса.

Он поднялся на крыльцо и, дотянувшись лапой до звонка, нажал на него.

Внутри дома зазвучал очень тихий, совсем немелодичный звонок, и послышались шаги. Человек бы на его месте не услышал ничего, но не Канни. Он не только услышал, но и почувствовал вибрацию, и уловил запах.

«Мастер!» – подумал оборотень, и жалобно заскулил, не отдавая себе отчета в своих действиях.

– Канни? – прозвучало за дверью.

«Зачем спрашивать? Ведь он видит меня через камеру?» – мелькнула мысль в глубине сознания, но он только ещё больше заскулил и заскрёб когтями о дверь.

– Что скребешься? Ответить не можешь, что ли? – раздраженно спросил тот же голос.

«Ведь знает же, что не могу,» – ещё одна мысль с толикой раздражения не то в голове, не то в животе.

– Ладно, подожди. Сейчас открою, – сказал голос, и внутри заскрипела задвижка.

Дверь приоткрылась, оставаясь запертой на цепь, а в образовавшийся проем выглянул бородатый низкорослый человек в бежевой кепке. Глазки у мастера были маленькими, серыми и колючими. Казалось, что он видит насквозь каждую твою мысль.

Увидев мастера, оборотень опустил голову и, положив её между огромными лапами, простерся перед дверью, едва уместившись на довольно просторном крыльце, выражая полную покорность, как это делают собаки.

– Можешь вставать. Сейчас открою, – сказал бородач в своей строгой манере.

Канни поднялся и радостно завилял хвостом. Ему было странно ощущать, что мастер испытывает к нему чувство страха, хотя и подавляет его, поскольку от него исходил запах и того и другого.

«Как меня можно бояться, ведь без него я никак не могу вернуться в человека?» – иногда думал он, насколько можно было думать в этом состоянии.

Звякнула цепь, дверь распахнулась, и мастер строго приказал:

– Давай на место. Ты знаешь, куда. Жди меня там.

Поджав хвост, Канни прошмыгнул мимо человека и отправился к двери в конце коридора. Она оказалась незапертой. Он толкнул её головой и зашёл в это таинственное, лишенное какого-либо проблеска света помещение.

Однако ему не нужен был свет для ориентации. Его нюх сообщал ему все подробности того, что было внутри; размеры помещения, которое было самым большим в этом доме, все его содержимое, включая каждый предмет мебели, каждую фигурку на полках или в специально сделанных для этого нишах, каждый рисунок, на стене, или на потолке, или на полу, и то самое изображение, в центр которого он сейчас должен был сесть, ожидая и желая всем своим существом скорого избавления от волчьей природы.

* * *

Комары кусались нещадно. Лера очень скоро поняла, что ни о каком сне не может быть и речи. Она только и делала, что шлепала себя по всем частям тела, стараясь уничтожишь навязчивых насекомых.

– Интересно, на что я буду похожа завтра утром?

Брат хмыкнул.

– Думаю, что после такой ночи, утро тебе покажется счастливым избавлением при любом раскладе.

– Да, уж. Это точно. Как получилось, что мы так увлеклись?

– Мы же это уже обсуждали. Что толку сейчас об этом говорить? Найти бы дорогу домой.

– Но ведь, это была твоя обязанность, ставить зарубки на деревьях?