Оборотни

– У нас проблемы уважаемый Хозяин леса. И у меня и у моей жены. Так обстоятельства сложились…

– Что в шкуры вы залезли, а вылезти никак не можете. Бывает. Не часто, но бывает. Что ж вы барин от меня-то хотите?

– Пособить обратно в людей перекинуться не поможешь? Плохо нам в зверином обличье. Особо жене моей плохо. Посуди сам, девочке городской неопытной да в зверюгу хищную превратиться, по лесу шататься, зайцев бедных жрать. Мрак.

– Жалею вас, бедные мои. Только помочь боюсь, не сумею. Как вы заклятие налагали, на сколько оно на вас наложено. На день, два. Или без срока времени, на всю жизнь вечную.

Полина рядом со мной довольно громко подвыла, представив видно себе вечную жизнь в кошачьей шкуре.

– Ни травки какой не посоветуешь, ни слова заветного.

– Боюсь, хуже не сделать.

– Хоть бабушку в усадьбе успокой, переживает бедная, как бы беде не случилась. Не сможешь тут помочь?

– Передать, что вы живы, здоровы. Домой пока не можете воротиться. Это я могу.

– И на том спасибо Хозяин.

– Ты очень-то не убивайся барин. Волшебство оно дело такое, может и само пройти. Без причин случилось, само собой и пройдет. Наберись терпения.

Видно рожа моя выражала скрытое возмущение, я чувствовал, что даже бакенбарды вокруг моей ушастой морды обиженно встопорщились. Леший, посмеиваясь про себя, довольно любезным тоном произнес.

– Помогу вам в диком лесу добычу без труда найти. Теперь зверь и птица вам легко попадаться будут. Ешьте себе вволю. С голоду в моем лесу не помрете.

– Спасибо вам дедушка.

Голос Полинки содержал такую скрытую иронию, что даже лешего проняло.

– Прости дочка, правда, не могу. Боюсь напортить. Но я погляжу, по лесу похожу, может, что для вас и отыщу. Ну, бывайте здоровы, звери мои новые невиданные. Бабушке вашей сообщу.

Он ушел, мы остались в ночной темноте, греть тела друг друга, дожидаться рассвета, который все не хотел наступать. Где-то на юге Паскевич гнал нечестивцев басурман. Где-то в Петербурге люди возвращались с бала, ехали сонные в карете. Их ждали тёплые дома и вкусный ужин. Я вылизывал Полине шкуру, она урчала и тихо взвизгивала во сне.

Какой долгой была ночь.