Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом

Воспроизводя положения «интегрального гуманизма» Маритена (церковь должна стремиться «делать религию приемлемой» для всего человечества), понтифик превратил «права человека» в одну из главных тем своих посланий и выступлений: «Церковь твёрдо верит, что продвижение “прав человека” является завоеванием Евангелия и что она должна занять центральное место в содействии этому»; «В своём желании полностью слиться со своим Господином и ещё лучше выполнять свою миссию Церковь намерена проявлять своё уважение и свою заботу о “правах человека” внутри неё самой»; «Мир и права Человека: вот предмет размышления, с которого мы хотели бы, чтобы люди открыли наступивший год…»; «Это здание, что вы строите, господа (обращение к представителям в ООН. – О.Ч.), опирается не на материальные, земные основы; это было бы здание, построенное на песке. Но оно опирается на наше сознание… Сейчас, в эпоху такого человеческого прогресса, как никогда прежде, необходимо призывать к нравственному сознанию человека»; «Что же хочет выразить это сознание с такой силой? “Права Человека”! Сознание человека становится всё сильнее. Люди раскрывают ту неразрывную часть внутри них самих, которая их всех связывает: человеческое начало в человеке».

Кардинал Франьо Шепер

Такое совпадение взглядов понтифика с планами оккультных организаций лежало в основе его открытого доброжелательного отношения к масонству, проявившегося в подготовке к отмене канона 2335 об отлучении масонов от Церкви. Эта работа началась ещё при Иоанне XXIII, а Павел VI её просто продолжил.

Как шёл этот «братский диалог», описал в своей книге «Католическая церковь и франкмасонство» доктор философии, великий мастер Великой австрийской ложи Курт Бареш.

В ней приведена масса документов и писем, составленных в ходе 15-летних переговоров, длившихся с 1968 по 1983 год, имевших целью пересмотр оценки и поведения Католической церкви в отношении масонов.

У истоков этого процесса стояли оба понтифика, всё тот же кардинал Беа, архиепископ Загреба и примас Хорватии кардинал Шепер и кардинал Кёниг, который, как и некоторые другие участники, ясно дал понять, что соглашение между католиками и масонами является велением времени. Кардинал Франьо Шепер, возглавлявший тогда Конгрегацию доктрины веры и стоявший во главе двух комиссий (библейской и международной теологической), уполномочил австрийца Кёнига вступить в контакт с Барешем, который потом вспоминал о встрече: «Я никогда не смогу забыть, как уже через несколько минут этой беседы у меня сложилось убеждение, что Католическая церковь должна пересмотреть свою позицию, подвергнуть полной ревизии свою доктрину в отношении нас и что в будущем инициативы должны исходить исключительно с её стороны. Это произвело на меня большое впечатление»[341].

Большинство из Римской курии было тогда не готово к такому радикальному повороту, и в этом плане деятельность Шепера и Кёнига была определяющей, а опирались они на полностью поддерживавшую их Конференцию католических епископов Германии. Уже в 1969 году франкмасоны были проинформированы о том, что готовится отмена отлучения католиков – членов лож. Причём больше всего их удивило, что для Рима разница между регулярным и нерегулярным масонством является второстепенной (регулярное масонство требует от своих членов веры в Верховное Существо и не враждебно по отношению к Церкви или к светским властям, а нерегулярное, например Великий Восток Франции, не требует от своих членов заверения в собственной вере и допускает агрессивное неприятие христианства или светских властей).

Обложка книги Курта Бареша «Католическая церковь и масонство»

Созданная для переговоров специальная Комиссия по диалогу[342]

уже 5 июля 1970 года опубликовала «Лихтенауэрскую декларацию», которую подписали все участники и которая должна была оставаться тайной. Начиналась она такой фразой: «Воздавая должное почитаемому нами Великому Архитектору Вселенной, мы заявляем: масоны не имеют общего представления о боге, так как масонство – это не религия и никого не обучает религии», то есть подписавшие её кардиналы отдали должное Великому Архитектору. Далее говорилось, что масонство требует этической жизни без соблюдения догматов, чего можно достичь символами и ритуалами, а в заключении говорилось: «Мы считаем, что папские буллы, касающиеся масонства, сохраняют лишь исторический интерес и лишены своего значения в нашу эпоху. В соответствии с тем, что было написано выше, мы также считаем, что осуждения франкмасонства, содержащиеся в священнических канонах, не находят оправдания в Церкви, которая учит, по слову Божьему, что надо любить своего ближнего»[343].