Оборванные нити. Том 3

Лаврик действительно имел на тот вечер определенные виды, однако услышав, что дело у начальника Бюро судмедэкспертизы важное, согласился планы изменить.

— Давай тогда посидим в том же ресторанчике, что и в тот раз, помнишь? Мы с тобой после суда по делу Рыкова туда заходили? — предложил директор похоронной службы.

— Только не туда, — быстро откликнулся Сергей.

Мысль о приближении к зданию суда хотя бы на километр вызывала в нем содрогание.

— Ладно, предлагай другую точку.

— А если спортбар на Пролетарской? Бывал там?

Спортбар, в котором подрабатывал байкер-художник — школьный учитель Максим, стал в последнее время, после отъезда Ольги, излюбленным местом, где Саблин проводил время, если не хотел возиться с приготовлением еды дома. Он активно пропагандировал заведение и нахваливал его всем, с кем общался, и даже Лев Станиславович Таскон, у которого жена была великолепной кулинаркой, не устоял перед соблазном, пришел туда с Саблиным и остался очень доволен. «Еда, конечно, не ахти, — говорил он, — моя Лялечка ту же жареную картошку готовит не в пример лучше, но что касается атмосферы — тут я полностью согласен. Действительно, молодые здоровые позитивно настроенные мужчины, особенно если они все вместе чему-то радуются, оказывают невероятное энергетическое воздействие. Я помолодел на добрый десяток лет, пока сидел здесь». И впоследствии Таскон несколько раз говорил Сергею, что заходил в бар на Пролетарской «подпитаться энергией и набраться душевных сил». А вот Виктор Лаврик, как выяснилось, там не бывал.

— Не приходилось, — ответил директор «Ритуала». — Хотя отзывы слышал неплохие, вроде, там и пиво бочковое, и интерьерчик приятный.

— Вот интерьерчик — это как раз заслуга моего доброго приятеля, — рассмеялся Сергей, — и поскольку его там зело уважают, то и к нам отнесутся со вниманием. Во всяком случае, тушеная капуста к сосискам будет точно не протухшей, а сами сосиски достаточно вкусными. И картошечку они хорошо жарят.

Лаврик опоздал на встречу минут на сорок и подошел к Сергею, уже давно сидевшему за столиком и успевшему выпить две чашки кофе, с виноватым видом.

— Дела, которые я на вечер наметил, нужно было как-то свернуть, — объяснил он, оправдываясь.

— Да ничего, — Сергей махнул рукой официанту, который немедленно подбежал и положил перед ними меню, все такое же скромное по содержанию, но уже куда более пышное и помпезное по форме: арт-директор бара, получив задание владельца придать заведению некую респектабельность, многое изменил в оформлении не только меню, но и интерьера, и даже попытался воздействовать на поваров в плане культуры сервировки и подачи блюд, стремясь компенсировать этим скудность ассортимента.

Саблин пересказал Лаврику то, что узнал от Глеба. Тот слушал внимательно и только иногда похмыкивал.

— Н-да, — протянул он, когда Саблин умолк, — рано я расслабился. Мне-то казалось, что все стабильно, вся поляна поделена и можно спать спокойно. Я же видел, что ты темы платных ритуальных услуг не поднимаешь… А кстати, почему ты ее не поднимал никогда? Такой бескорыстный, да?

— Такой неделовой, — рассмеялся Саблин. — Людям моего плана бизнес противопоказан, мы под него не заточены. Короче, мне ритуальные услуги не интересны. Мне зарплаты хватает.

— Ну да, — кивнул Лаврик, — я и смотрю, что ты не пытаешься переключить на себя финансовые потоки. Раньше, при вашем прежнем начальнике Бюро, все было иначе, он лапу в ритуальный карман так глубоко запустил, что еле выдернули, чуть вместе со всей рукой не оторвали. И когда меня сделали директором, я, честно, говоря, побаивался, что все начнется сначала. Вашего Двояка нелегко было с плеч скинуть, справились только потому, что он все мозги пропил, а вот если бы ты за дело взялся, то мне бы уже было не отвертеться, у тебя хватка бульдожья.

— Расслабься, — сказал Сергей, — у меня хватка только в отношении моей профессии, а в бизнесе я полный лох.

— Не знаю, не знаю, — Лаврик хитро посмотрел на него, — про тебя слухи-то интересные ходят, якобы ты там целую коррупционную схему разработал и большие дела проворачиваешь, так что не прибедняйся.

Саблин грустно рассмеялся.