Оборванные нити. Том 3

Он понимал ее. Вдовину обуревали противоречивые чувства, одно сильнее и страшнее другого. С одной стороны, она безумно боялась зрелища, которое могла бы увидеть при эксгумации и повторном вскрытии и хотела бы избежать его, с другой стороны, не доверяла экспертизе, следствию и комбинату и хотела все увидеть собственными глазами и услышать выводы из первых уст.

— Вера Владимировна, я еще раз повторяю: ни на эксгумации, ни на вскрытии вам делать нечего. Это слишком тяжелое зрелище для любого человека, а тем более для матери. Вас следствие признало потерпевшей?

— Да, я подписывала постановление, ну, в том смысле, что ознакомлена с ним.

— Значит, вы имеете право на адвоката. У вас есть адвокат?

— Есть, — кивнула Вдовина.

— Вот пусть он приходит и на эксгумацию, и на вскрытие, если, конечно, выдержит. Он может делать фотографии и проводить видеосъемку, и вы будете полностью уверены в том, что никто ничего не скрыл и не сфальсифицировал. Хорошо?

— Хорошо, — с облегчением произнесла Вдовина. — Спасибо вам. А когда будет вскрытие? Сразу после эксгумации?

— Нет, через два дня, нужно, чтобы тело оттаяло.

— И вот в тот день, когда вы Алешу посмотрите… вы уже все будете знать, да? И все мне скажете?

Саблин вздохнул тяжело. Бедная женщина, она даже не представляет, сколько ей еще придется ждать окончательного ответа.

— Я не имею ни права, ни возможности делать какие бы то ни было выводы по результатам вскрытия вашего сына, — принялся объяснять он. — Проводится комиссионная экспертиза, назначенная в областном Бюро, а я — всего лишь один из членов экспертной комиссии. Все выводы будут делаться только коллегиально. Моя задача — эксгумировать труп и провести всю подготовительную работу, то есть вскрыть, зафиксировать и описать все повреждения, которые удастся обнаружить, изъять поврежденные части для медико-криминалистического исследования, изъять фрагменты органов и мягких тканей для судебно-химического исследования, и весь набранный материал будет отправлен в область, где и проведут собственно экспертизу. Так что приготовьтесь, придется еще подождать.

— Господи, — прошептала Вдовина, — как долго… Как у вас все сложно…

Это да, подумал Саблин, у нас сложно и долго. И почему в дурацких книжках и кино результаты работы судебных медиков становятся известны чуть ли не к вечеру того дня, когда совершено преступление? Почему никому из этих писак и режиссеров не приходит в голову хотя бы поверхностно ознакомиться с тем, как все происходит на самом деле?

* * *

В день эксгумации с самого утра моросил дождь, и Саблин наблюдал за рабочими, долбящими мерзлый грунт, сидя в машине следственно-оперативной группы. Неподалеку стояла другая машина — на ней приехал адвокат Вдовиной, серьезный дядька в годах, который, несмотря на дождь, стоял возле рабочих и все снимал на камеру. Сделать это посоветовал ему сам же Сергей: известны случаи, когда неаккуратная работа по извлечению гроба вела к повреждению крышки и тела, и потом при вскрытии образовавшиеся при эксгумации повреждения принимались за те, которые были получены в криминальной ситуации.

Из криминалистов сегодня дежурил Глеб Морачевский.

— Не получается у меня пока ничего, — пожаловался Глеб. — Бьюсь-бьюсь, всю голову сломал. Но ты не думай, я не отступлюсь, я ж азартный, как завсегдатай казино, меня от интересной работы за уши не оттянешь. Сроков же нет никаких, правильно?

— Нет, конечно, — кивнул Саблин, — работаем, как говорится, за чистый научный интерес. Получится — хорошо, не получится — ну, что поделать, утремся и пойдем дальше. Вряд ли мы с тобой умнее сотен химиков во всем мире. Но вдруг, а?

— Я буду стараться, — очень серьезно ответил криминалист. — Времени, правда, не хватает на все, что в голову приходит, работы текущей очень много, а мне нужно литературу поискать и почитать, ну, ты сам все понимаешь.

— Конечно, — снова кивнул Сергей, — я все понимаю.

Настроение было все еще препоганым, и никакой уверенности в победе над проблемой идентификации рицина у него уже не было.

Наконец, гроб извлекли из могилы и открыли. Вечная мерзлота сослужила хорошую службу, труп Алексея Вдовина сохранился весьма прилично. Тело увезли в морг, где по указанию Саблина поместили в малой секционной.

Через два дня Сергей провел вскрытие и исследование трупа, который перевезли в большую секционную: при таких исследованиях обычно присутствует много народу. И в этот раз собрались, помимо самого Саблина, санитара и медрегистратора, лаборант из танатологии, лаборант из отделения медико-криминалистической экспертизы, следователь и адвокат. Лаборант делал снимки по команде Сергея, а адвокат снимал все, что хотел, за исключением участников вскрытия: это Саблин ему запретил.