Обратная случайность. Хроники обывателя с примесью чертовщины. Книга первая. Встречи и знакомства

И тут мы прибыли в Камчатскую. Коновалов остановился возле банка, зашёл туда, и провёл там некоторое время. Я поняла, что у него просто кончились деньги. Наконец он вышел, и мы поехали к нему домой. По пути он остановился возле магазина, и купил хлеба. Небольшой двухэтажный многоквартирный дом, где проживал Родион, располагался почти в центре станицы. Квартира на втором этаже оказалась в стиле его одежды, то есть эклектика выпирала на каждом шагу. Кухня была мечтой хозяйки, вся в красивой плитке, как и ванная с санузлом. Приборы были современные и недешёвые. Всё сверкало и говорило о надёжности и комфорте. Но две комнаты были оклеены какими-то невзрачными обоями, плохо гармонирующими с потолочной плиткой. Большого беспорядка, характерного для холостяка, не было, но до идеального тоже было далеко. На первый взгляд казалось, что мебель расставлена как попало. Красивый современный секретер соседствовал с шифоньером шестидесятых годов, а пустые промежутки были в неожиданных местах. На самом деле мебель была расставлена продуманно, просто для Родиона важна была не красота, а функциональность. Как потом выяснилось, почти вся мебель была изготовлена самим Родионом, хотя выглядела как фабричная. Рядом со стенкой до потолка находился удобный компьютерный стол. На нём располагались сам компьютер, принтер, и другая электроника. Японский телевизор показывал более сотни спутниковых каналов. Книги и пластинки занимали все видимые полки и невидимые ниши. Это были научные издания по истории, философии, психологии, а также разного рода публицистика. Беллетристика явно была ему неинтересна. Но она имелась. Основная масса книг была в сундуках, и даже в мешках. Там было много классики ещё с советских времён в хороших переплётах. В этом плане Коновалов оказался довольно прижимист, и выманить у него что-нибудь даже на время оказалось непросто. Даша сразу кинулась к компьютеру,

– Ух ты! А интернет есть?

– Само собой. Иначе от этих побрякушек толку немного.

И они заговорили о модемах. Я погасила эту тему, и отправила Дашу на кухню что-нибудь приготовить. А у Коновалова было из чего, холодильник не пустовал, и даже не пришлось идти в магазин. Сам он, как объяснил Родион, готовил неважно, да и не любил это занятие, а больше ходил по столовым и кафе. Даша осмотром осталась довольна, и начала что-то готовить на скорую руку. Мы присели за журнальный столик. Мне захотелось удовлетворить давнее любопытство, и посмотреть фотографии Коновалова в молодости. Родион погрустнел,

– С фотографиями беда. Мой архив почти весь уничтожен. Сгорел.

– А что случилось?

– Моя бывшая жена была человеком импульсивным, и во время одного импульса сожгла всё, что подвернулось ей под руку, а подвернулось много. Меня дома не было и остановить приступ вандализма было некому.

Из каких-то глубин он извлёк большую сумку, где в беспорядке лежало внушительное количество фотографий, в основном старых и очень старых. Родион пояснил,

– Это мне досталось в основном по наследству, где от бабушки Авдотьи, где ещё от кого. Толку от этого добра мало, ведь я не знаю кто снят на большинстве фотографий. Моего осталось всего ничего, ну и немного современного. К сожалению всё в куче. Нужно перебирать.

Этим мы и занялись под комментарий Родиона. Первыми обнаружились небольшие фотографии юного Коновалова, вероятно с документов, и единственный сохранившийся портрет юноши в строгом костюме с галстуком. На обороте был указан возраст – восемнадцать лет.

Родион печально сказал,

– Это мой первый в жизни костюм. Хватил я из-за него лиха в своё время.

Были и детские снимки, где Родион выглядел худощавым и несколько шланговатым подростком, которые он охарактеризовал так,

– Был я гадким утёнком, и превратился в гадкого лебедя, но в молодости выглядел неплохо, девушки не шарахались.

Либо он набивался на комплимент, либо в самом деле так считал, но в юности Родион был действительно красив, и это не могло скрыть черно–белое качество снимков. Однако он не относился к смазливым красавчикам. Сквозь юношескую припухлость уже проступала мужская закостенелость. Стриженый налысо он не выглядел уродливым из-за правильной формы головы. Лицо европейского типа. Высокий лоб и прямой аккуратный нос. Блондин, но не белобрысый. Короткая причёска с косым пробором гармонировала с чёрными бровями и рисунком губ небольшого рта. Если бы не выражение глаз, это лицо можно было бы представить на плакате, но серьёзный, и в то же время наивный взгляд делал его облик живым. Он походил на какого-то артиста, но трудно сказать на кого именно. Наверное многие замечали этот артистизм облика, и неспроста его завлекали на эту стезю, полагая, что и внутри он артист. Отметив моё внимание, Родион сказал,

– Наверно мои генетические корни на севере Европы. Когда я был в Эстонии, местные принимали меня за своего, и все старались говорить со мной на их ужасно трудном языке.