Обратной силы не имеет

  Отделение "Прометея" от станции прошло очень мягко. Я переключил корабль на ручное управление, круто развернулся в пространстве, ориентируясь перед посадкой, и врубил маршевый движок. Сопла плюнули огненными языками, и "Прометей" отправился на предпосадочную орбиту.

  Ровно в полдень Искра дала отсчет миссии. Теперь до самого момента посадки за мной закреплялась роль пассажира. В атмосфере корабль вела бортовая автоматика.

  Сначала пропала невесомость. Исчез бело-серый шар Венеры за стеклом иллюминатора - ушел вниз, под корабль. По коленям неторопливо перебралось справа налево округлое пятно солнечного света. Солнце было где-то над головой, и солнечный зайчик пробрался внутрь "Прометея" сквозь маленькое окошко в переходном люке.

  Потом навалилась перегрузка. Ухнула со стороны груди как-то сразу, неожиданно и властно. Словно что-то невидимое вползло в корабль, зашевелилось, наваливаясь на меня мясистой тяжелой тушей.

  Я готовился к тому, что перегрузка при посадке будет ощутимой, но не мог и предположить, что она окажется такой большой. Не знаю, может быть, это были субъективные ощущения, но мне показалось, что тяжесть далеко зашкалила за те четыре-пять единиц, которые обещала Искра. А может, так сказался месяц в невесомости, который я провел на станции "Альфа".

  - Дарий, вы как там? - поинтересовалась Искра, сквозь треск помех.

  - Нормально, - тяжелый язык едва двигался во рту. - Держусь.

  Корабль затрясся, как автомобиль на ухабистой дороге. По иллюминатору поползли языки пламени. "Прометей" летел внутри образовавшегося вокруг него плазменного облака. Радиосвязь с "Альфой" прервалась.

  Я лежал в кресле с полузакрытыми глазами, желая только одного - чтобы этот ад закончился скорее. Но он длился и длился. Наверное, целую вечность.

  Но оказалось, что и вечность имеет пределы. Невидимый пресс постепенно стал ослабевать. Обрушившаяся на меня туша медленно поднимала свое седалище. Наконец, волна гипертяжести схлынула окончательно.

  У меня за спиной, под днищем корабля, гулко рыкнули тормозные двигатели, басовито засвистели, выходя на посадочный режим. "Прометей" крутанулся вокруг продольной оси, качнулся и выровнялся. Автоматика готовила корабль к посадке.

  Пружинисто вскинулось мое пилотское кресло - начали работать амортизаторы.