Обратный отсчет

В течение следующих двух-трех часов Дима на собственном опыте убедился, что человек может двигаться, совершать какие-то действия, принимать решения и отвечать на вопросы – и при этом спать. С того момента, как Ирма произнесла эти невероятные слова, свое состояние иначе, как сном, он назвать не мог. Сном было возвращение в тупик, сном – жуткий крик Елены Ивановны, упавшей на колени и пытавшейся сдвинуть с места тяжелую крышку люка, сном – бег обратно в дом по пустынным переулкам, за киркой и веревкой, и скрежет сдвигаемой крышки, кошмаром – то, что он успел увидеть внизу, прежде чем его оттолкнули сгрудившиеся у люка женщины. Откуда в тупике появились милиция и «скорая», его сознание не зафиксировало. Он отчетливо помнил лишь то, что Ирма держалась рядом с ним, до боли сжимая его руку, и эта боль удерживала его на поверхности реальности, как нечто неоспоримое. И еще вонзился в мозг и засел там осколком зазубренного стекла дикий Людин крик. Она кричала все время, пока ее поднимали из колодца, и умолкла лишь после нескольких уколов, которые ей сделал тут же, один за другим, ошеломленный врач. Обезболивающее было слабое, но девушка была еще более слаба и потому сразу впала в беспамятство. Мать рвалась за ней, и ей очень пригодилась вторая подъехавшая машина «скорой». Правда, на нее уколы не подействовали – женщина нападала на врачей, на милиционеров, на всех, кто попадал в поле ее зрения, несла околесицу, и когда ее увезли, все вздохнули с облегчением. Ирма продолжала прижиматься к Диме, который, сам того не сознавая, заботливо обнимал ее за плечи. Раиса наблюдала за происходящим с оцепенело-тупым видом, и за все время, пока девушку извлекали из колодца и осматривали наверху, произнесла только одну фразу. Всмотревшись в землистое, будто покрытое тусклой грязной пленкой лицо Люды, она сказала:

– Надо же, стала вылитый отец… А маленькая была непохожа.

– Это Людмила Амтман? Вы можете это подтвердить? – спрашивали его представители власти – те же, что были вчера вечером, или другие – он не понимал, не узнавал. Отвечал «да, она» и снова содрогался, как в тот миг, когда увидел на дне канализационного люка, куда едва проник дневной свет после того, как он сдвинул крышку, ее застывшее, показавшееся мертвым лицо. Оно было таким изможденным и неподвижным, так провалились щеки и заострился нос, что он едва сам не свалился вниз, на глубину трех с лишним метров, на сплетение труб и обломки кирпичей.

– Как она попала в коллектор? – спрашивали его.

– О господи, не знаю! Я даже не знаю, что с ней?

– Перелом обеих ног, сотрясение мозга – это то, что нашли здесь, – отвечал ему кто-то в штатском, отчего-то настойчиво предлагавший Диме закурить. Тот даже взял сигарету и теперь вертел ее в пальцах, не зная, что с ней делать. – В больнице выяснят, что еще. Но как она туда попала?

– Согласно вашему заявлению, она пропала двадцать седьмого апреля? Она не могла лежать там девять дней!

– А ее мать сегодня утром заявила, что дочь не пропала, а спряталась. Перестала звонить и отвечать на звонки позавчера, третьего мая. Могла она тут пролежать двое суток с хвостиком? – говорил кто-то еще.

– Могла! – отвечали ему. – Даже если кричала – никто не слышал. Тупик, место непроходное, праздники – работы не ведутся, только в случае аварии. Аварий не было.

– Но крышку-то над ней кто-то закрыл?! Дмитрий Евгеньевич! – обращались к нему. – Вы ведь сами сдвинули крышку? Насколько она была закрыта?

– Почти полностью, – отвечал тот, подчиняясь общему течению сна, где теперь приходилось давать показания. – Был только маленький зазор, я еле просунул туда острие кирки.

– Ирма Анатольевна? – Брались за ошеломленную, вконец подавленную женщину, которая беспомощно пряталась за Диму. – Вы упали на крышке, почему? Крышка слегка торчала? Но немного, да, а то бы вы заметили?

– Наверное, – слабым голосом отвечала та. – Я попала каблуком в этот зазор и сломала его. Дернулась, упала… очень больно ударилась коленом и локтем, вскрикнула, выругалась… Нога была как в плену. Мне пришлось сперва вытащить ее из туфли. А потом вытаскивать саму туфлю. И тут внизу кто-то застонал – один раз, потом еще. Женский голос, и он вдруг показался мне знакомым. Я побежала отсюда босиком, туфли держала в руках, где обулась – не помню… Меня это все ошарашило. Конечно, крышка была почти закрыта, а то бы я увидела Люду! Туда даже моя туфля не провалилась – только каблук застрял!

– Вот какие интересные дела у нас бывают в провинции, – обратился к Диме приветливый оперативник, угостивший его сигаретой. – Прямо «Узник замка Иф»!

– «Александровские тайны», – мрачно ответил ему тот, кто осматривал крышку. Французские авантюрные романы явно пользовались большой популярностью среди местных оперативников – Ловко девушку запечатали! Даже если бы она доверху доползла с переломанными ногами, крышку бы не сдвинула.

– А что ж крышку плотнее не положили?

– Загадка. Может, она и доползла, раз пыталась поднять крышку изнутри, скажем – головой, чуть-чуть подалось, но она упала. Придет в себя – допросим эту радистку Кэт.