САМАНТА БЕЙЛИ

ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ

Моим родителям, Селии и Майклу, благодаря которым мое детство было полно книг, любви и веры в то, что я могу добиться всего, чего захочу, если буду трудиться.

Мама, папа, эта книга написана для вас и благодаря вам

Ни в одном языке не найдется достаточно слов, чтобы выразить красоту, героизм и величие материнской любви. Мы мельчаем, но она не становится меньше, мы слабеем, а она растет, и средь мирской суеты она словно звезда, посылающая нам свое сияние неугасимой преданности.

Эдвин Хаббелл Чапин

Глава первая

Морган

Понедельник, 7 августа

— Возьми моего ребенка!

Я вздрагиваю от этого голоса, тонкого и нервного. Стоя на краю платформы, я, как обычно, жду поезд после работы.

Раньше я улыбалась окружающим, но теперь куда более осторожна. С тех пор как умер Райан, никто не понимает, как со мной общаться, как вести себя в моем присутствии, да я и сама разучилась взаимодействовать с людьми. Как правило, я стою, опустив голову, и ни на кого не смотрю, поэтому голос и застал меня врасплох.

Поднимаю взгляд и вижу женщину. Я подумала, что она обращается к кому-то другому. Но это не так. Растрепанная незнакомка в линялых черных штанах для йоги и заляпанной белой футболке говорит именно со мной.

Одной рукой она прижимает к груди спящего младенца. Видя, что привлекла мое внимание, подходит, напирая на меня, вцепляется ногтями в мое запястье и повторяет:

— Возьми моего ребенка!

Несмотря на удушающую жару на станции «Гранд-Стейт», по спине пробегает дрожь. Эта женщина явно на пределе, она на краю, как и я, — по крайней мере здесь, на платформе метро. Я всегда стою тут, поджидая поезд, чтобы первой попасть в вагон. Если она сейчас толкнет меня, я упаду прямо на рельсы. Какими бы безрадостными ни были восемнадцать месяцев, прошедшие с того дня, как Райан покончил с собой, мне удалось начать новую жизнь. И я не хочу, чтобы она кончилась вот так.

Я очень осторожно высвобождаю руку.

— Извините, вы не могли бы…

Она подходит еще ближе, так близко, что мне приходится отступить на голубую линию у края. Глаза у нее совершенно безумные, губы сухие и окровавленные… Ей явно требуется помощь. Отбросив назад длинные черные волосы и пристально взглянув на нее через очки, я говорю:

— Нам надо отойти. Вот так.

Я пытаюсь увести ее от края платформы, но она не двигается с места.

Мне становится не по себе. Я социальный работник и хорошо распознаю признаки нервного срыва. И у Райана я должна была их заметить. Не окажись я такой тупой и слепой верной женушкой, мой муж обратился бы за помощью и получил бы ее до того, как стало слишком поздно. Он бы понял, что в жизни есть вещи похуже хищения чужих денег. Будь я прозорливее, мне бы не пришлось сейчас расплачиваться за его преступления, о которых я даже не подозревала.

И может быть, к этому времени я тоже была бы матерью, как эта женщина напротив меня.

Выглядит она ужасно. Пучки спутанных черных кудрей торчат на голове, как будто их срезали бензопилой. Я поспешно отвожу глаза.

— Я за тобой наблюдала, — говорит она сдавленным голосом.

Ребенка она прижимает к себе так сильно, что я начинаю за него беспокоиться. Глаза у женщины запавшие, под ними темнеют круги, словно ее били, и глаза эти бегают.

— Вы ищете кого-то? Кто-то должен вас здесь встретить?

Мысленно я уже проклинаю себя за то, что просто не дала ей телефон Кейт, моей начальницы в приюте для женщин «Гавань». Я больше не ведущий консультант, меня понизили до менеджера. Лучше бы мне никогда не встречать Райана! Не таять от его ухмылочек и самоиронии. Бежать мне некуда. У меня все еще есть работа. Не сделав ничего предосудительного, я потеряла все, включая веру людей в мое доброе имя. Да что говорить, веру в себя я тоже утратила.

Эту женщину я не должна консультировать. Кто я такая, чтобы давать советы?

Она снова смотрит на меня, на ее худом лице отражается ужас.

— Береги ее, — просит она.

Малышка крепко спит, прижавшись крошечным личиком к материнской груди. Она не подозревает о страданиях своей мамы. Я чувствую, что начинаю впитывать боль этой женщины. Это неправильно. Мне вполне хватает собственной. Когда она снова заговорит, я дам ей номер приютского телефона.

— Я давно наблюдала за тобой. Кажется, ты добрая. Умная. Пожалуйста, Морган.

Она только что назвала меня по имени? Но это невозможно! Я никогда в жизни ее не видела!

Женщина целует волосы малышки и снова смотрит на меня пронзительными голубыми глазами:

— Я знаю, что тебе нужно. Не дай никому причинить ей вред! Люби ее за меня, Морган.