Обратный отсчет

— Нормально, Хантер, молодца! — Комбат пребывал в приподнятом настроении. — Вот-вот основные силы подойдут, вместе будем «духов» на фарш перемалывать!

Словно подтверждая его слова, послышались звуки моторов — по проселку двигалась колонна техники, окружая Сумбаши вторым кольцом. Артиллерия, танки и БТР выходили на прямую наводку. Через несколько минут все должно было закончиться. Однако вышло иначе.

— Мовезебат, мовезебат![134]— прогремели над равниной и постройками кишлака слова, усиленные мощной аккустической системой.

Хриплый голос, произносивший пуштунские слова, показался знакомым. Тайфун! И действительно — на горке невдалеке от кишлака уже стояла «Алла Пугачева» — громкоговорящая установка на базе БРДМ-1, с динамиками, обращенными к окруженному кишлаку. Напрягая память и припоминая все, чему учили на курсах спецпропаганды, Александр разобрал смысл энергичной речи Чабаненко.

Исходя из того, что в кишлаке, помимо очага душманского сопротивления, имеется также мирное население, Тайфун предлагал жителям Сумбаши выйти с личными вещами к одинокой чинаре на южной окраине, чтобы хадовцы смогли отфильтровать мирных от боевиков. Всем мирным майор обещал сохранить жизнь и даже возместить убытки за уничтоженное имущество, потерянный урожай и убитый скот. В случае невыполнения этих требований, вещал он, кишлак сотрут с лица земли, а со всеми уцелевшими поступят по законам военного времени. Спецпропагандист знал по опыту — на таких выгодных условиях дехкане обязательно пойдут на переговоры.

В бинокль было видно, как возле раскидистой чинары начинают скапливаться люди — преимущественно старики, женщины и дети, навьюченные узлами и мешками, некоторые — с козами, ишаками и баранами. Прошло еще несколько минут, и к чинаре приблизились хадовцы, которые, соблюдая все меры предосторожности, вывели мирных жителей из зоны боевых действий.

Снова в знойной тишине оглушительно загремел металлический голос Тайфуна, предлагавший моджахедам сдаться. В ответ ударили несколько гранатометов и ДШК — «духи» пытались дотянуться до «Аллы Борисовны», давая понять, что теперь, когда мирных в кишлаке не осталось, говорить будет только оружие.

Так и вышло — едва истек срок ультиматума, по кишлаку ударили артиллерия и танки, и он «растворился» в туче пыли и дыма.

После двадцатиминутной артподготовки в Сумбаши вступили свежие силы — мотострелковый батальон, прибывший на «броне». Впереди бойцов по разбитым улочкам двинулись бэтээры, ведя огонь из бортового вооружения. Мотострелки забрасывали гранатами опустевшие жилища и уничтожали все живое, оказавшееся в поле зрения. Десантников в кишлак не пустили — они контролировали внешний периметр окружения на тот случай, если остатки душманов снова попытаются прорваться. Через тридцать минут баталия закончилась — пыль начала медленно оседать, стрельба, взрывы и рев моторов мало-помалу сошли на нет.

— Комбриг в кишлак вызывает, — сообщил комбат, неожиданно появившись позади заместителя. — Идем, посмотрим, что же такое мы здесь штурмовали…

От приглашения Хантер не отказался. На всякий случай попытался хоть немного привести себя в порядок, но сразу понял, что дело это безнадежное. Комбез весь в пыли и глинистой грязи, лицо и руки слоем покрывала та же пыль — только глаза и зубы блестели. Оружие более-менее в порядке, но два спаренных магазина куда-то бесследно исчезли. Повесив каску за плечи, Петренко поспешил за командиром, которого сопровождали радист и трое битюгов-разведчиков.

— Какие у нас в целом потери? — спросил у комбата на ходу. — Я в этой кукурузе вообще потерял связь со всем миром.

— Двое погибло — рядовой Ковалев и сержант Христенков из третьей роты — пулевое в голову; три тяжелых, семь — легко раненных, травмированы четверо — и все по вине вертолетчиков при десантировании, — сообщил Иванов.

— Не так уж плохо, — кивнул Александр. — Я, признаться, когда в обнимку с Евлампием вываливался из «вертушки», думал, потерь будет куда больше.

— И я тоже, — не стал юлить и комбат. — Когда услышал по радио, что тут у вас творится, думал — придется роту эвакуировать. И только позже понял, что вы с Егерским нашли-таки выход. А с «медсанбатом» вообще маневр вышел нестандартный — он действительно оттянул на себя внимание «духов», и это при том, что командовал там Климов с переломами обеих ног! Его, кстати, эвакуировали, он уже в госпитале. Обязательно подам на награду! — пообещал комбат.

— Парапет заслужил! — согласился замкомбата. — Если ты, командир, не против, — он неожиданно для себя перешел на «ты», — я уже завтра на него и всех погибших, раненых, травмированных и отличившихся в ходе «Бандажа» сам подготовлю наградные листы!

— Ладно. Сейчас послушаем, что нам Папа скажет, потом обсудим детали.