Образ и сознание в арт-терапии

Методологическое основание данного направления строится на научных парадигмах теорий нейропсихологии, синергетики, психологии искусства и теории композиционного построения. При создании метода мы исходили из положения о том, что структурно-организованный художественный образ посредством своих содержательных и эстетических качеств имеет различное психологическое, феноменологическое, трансцендентальное, аксиологическое и эстетическое воздействие на личность. В свою очередь, личностные особенности субъекта восприятия художественного образа предопределяют характер воздействия на него как самого образа, так и процесса его креативного восприятия. В рамках структурно-антропологической арт-терапии осуществляется последовательное исследование композиционных характеристик образа, понимание законов построения которого обусловливает возможность как проведения диагностики психологических черт личности, так и формирования процессуального алгоритма арт-терапии. Именно поэтому наше эмпирико-аналитическое исследование влияния художественного образа на целостное состояние индивидуума мы начнем с анализа нейропсихологических механизмов арт-терапии, отражающих особенности взаимосвязи физического и психического начал в человеке.

Далее мы рассмотрим возможности объективной интерпретации значения художественных признаков арт-объекта для проективной диагностики и, определив критерии построения художественной композиции с позиций теории синергетики, перейдем к исследованию роли прекрасного в формировании образа телесного «Я».

В завершении первой части монографии впервые представлен системный анализ 25-летнего опыта научно-эмпирического исследования автором возможностей регуляции психофизического состояния организма самим субъектом терапии. Данное исследование раскрывает механизмы саморегуляции, эффективность которых обусловлена уровнем развития сознания самого референта. Анализ многолетнего собственного опыта работы с соматическими проявлениями позволил определить спектр психологических возможностей человека по регуляции функциональных и морфологических качеств организма. Достоверность выводов подтверждается анализом деятельности по саморегуляции статистически значимой выборки респондентов, принимавших участие вместе с автором в эмпирическом эксперименте в течение двадцати лет. Вопрос о возможности индивидуума осуществлять регуляцию собственного состояния здоровья превращается в вопрос об уровне его сознания. В свою очередь, даже относительное знание и понимание психофизических механизмов саморегуляции позволяет выстраивать стратегии самоорганизации и саморазвития.

Во второй части книги представлено исследование эктопластической арт-терапии Петера Цанева. Автор отмечает, что феномен арт-терапии появился в зените высокого модернизма в 1940-х годах. Это момент, когда завершается кульминация революции психологического модернизма, которая ясно показывает, что искусство является местом столкновения между разными формами сознания, которые ищут свои основания и свои репрезентации в искусстве. Основным тезисом в монографии выступает идея о том, что арт-терапия является странным и неожиданным наследником и продолжателем искусства психологического модернизма во второй половине ХХ в. и начале XXI в. Арт-терапия возникает одновременно как новый психологический жанр и как новый вид искусства, которое предлагает возможность психологического спасения индивида в психологическом обществе. Искусство имеет свое визуальное сознание и свои модели понимания и репрезентирования психического. В этой связи Петер Цанев предлагает новый оригинальный вид арт-терапии, названный эктопластической арт-терапией, которая имеет целью преодоление традиционного использования искусства в арт-терапии, связанного с доминирующей ролью экспрессивных моделей арт-терапии.

Автор рассматривает связь между образом и сознанием в контексте теории искусства, где образы развивают у человека способность фиксировать особое проявление природы психического. Идея души обычно рассматривается как протопсихологическое понятие, а не как основная эстетическая категория. С точки зрения психологии мы находим вполне естественным, что душе, как идее, предопределено исчезнуть вместе с уходом идеи бессмертия. В искусстве, однако же, идея бессмертия остается основополагающей в эпоху модерна. В некоторой степени современная идея искусства строится на идее визуального бессмертия. Можно спекулировать о том, что искусство есть исторически переменчивое понятие, которое функционирует как замещающее понятие визуального бессмертия души. Превращение души в комплексный образ внутренней психической жизни человека в ХХ в. радикально изменяет отношение к визуальному бессмертию в искусстве. Поиск нового объединительного центра, который замещает представление о душе, направляет модернистское и современное искусство к визуализации новых представлений о структуре личности и визуализации различных видов сознания современного человека.