Обреченные

21 декабря, 14:53 по гавайско-алеутскому времени

Неминуемый результат чрезмерных умствований и подавления того, что в ином случае было бы приемлемым и естественным выражением горя не по годам развитой, однако неуверенной в себе девочкой-подростком, которая, если откровенно, пережила недавно целую серию душевных травм из-за смерти бабушки, деда, ее славной рыбки и милого котенка, не говоря уже о ее собственной безвременной кончине, и которая, однако, упорно и смело шагает вперед с высоко поднятой головой и не дает воли слезам, а отважно преодолевает ужасные обстоятельства, и которая теперь оказывается не в состоянии принять очередной злосчастный поворот событий

Отправила Мэдисон Спенсер ([e-mail])

Милый твиттерянин!

Передо мной вырастают пузыри синей эктоплазмы в форме Камиллы и Антонио, медийной суперзвезды и всемирно известного магната. Наши призрачные глаза встречаются.

Как я и опасалась – тогда, в пентхаусе «Райнлендера», – мое призрачное сердце набухает, словно аневризма, полная горячих слез. Оно вздувается, как мертвый котенок на заднем сиденье лимузина. Поразительно, однако мое сердце стремительно распухает, точно дедушкин банан в зловонном туалете. И как все эти вещи, оно взрывается.

Прости, милый твиттерянин, но происходящее в этот момент не то, что можно передать словами, настучать на клавишах телефона. Таковы ограничения эмотиконов. От встречи с призраками родителей я испытываю все эмоции, которые не умела показать им при жизни. И впервые со времен Лос-Анджелеса, Лиссабона и Лейпцига я счастлива.

21 декабря, 14:54 по гавайско-алеутскому времени

Отряхая мирскую суету

Отправила Мэдисон Спенсер ([e-mail])

Милый твиттерянин!

Мать смотрит на плавящийся огненный пейзаж. Дым очерчивает барочные руины на фоне янтарного неба. Жгучие океанские волны захлестывают утопающий материк. Знойные конвекционные ветра несут ядовитые пары, чтобы убить всех и все повсюду.

Созерцая сцену тотального планетарного уничтожения, моя милая мама – ее призрак – ахает:

– До чего красиво! Точно как предсказывал Леонард…

Во времена Древней Греции, объясняет она, мудрый учитель по имени Платон написал историю о разрушении гигантского островного государства, называемого Атлантидой. Платон, говорит она, цитировал одного афинского политического деятеля, который, побывав в Египте, услышал рассказ о гибели Атлантиды от жрецов храма Нейт. И тэдэ и тэпэ.

На самом-то деле те египтяне были не историками, прибавляет свежеубиенный отец, а оракулами: не записывали события прошлого, а предсказывали будущее. И огромная страна эта, которая, согласно Платону, была уничтожена «за одни ужасные сутки», звалась не Атлантидой.

Голосом, несколько даже самодовольным, мать объясняет:

– Имя той великой обреченной страны – Мэдлантида.

Папа, ухмыляясь, говорит:

– Да и в Библии тоже неверно. Предвестником Армагеддона будет не возрождение Соломонова Храма… Им будет строительство Храма Мэдисон!

Глядя на нас и двигаясь с медлительностью, выдающей его предельное высокомерие, Дьявол наклоняется и кладет на землю Тиграстика, чтобы вновь взять рукопись и усладить мой слух чтением:

– «Ужас охватил юную Мэдди. Ее собственная мамочка подтвердила худшее. Вся ее жизнь была просчитана и предопределена так же, как горы и равнины Мэдлантиды. Мэдисон Спенсер была не более чем историей, поведанной одними людьми другим, слухом, глупой побасенкой…»

Призрачная мать умоляет:

– Мэдди, милая, прости нас, что не рассказали тебе всей правды о твоем котеночке.

Призрачный отец кладет бледно-голубую руку мне на плечо.

– Мы лишь хотели, чтобы ты познала любовь. И как бы ты отважилась глубоко полюбить, понимая, до чего короткой может быть жизнь?

– Леонард… – прибавляет мама, – он предопределил, что ты станешь лелеять своего котенка, но смерть отберет его. Он сказал, боль придаст тебе отваги…

Сатана нетерпеливо притопывает ногой, держа открытой дверь машины. Так велико растущее в нем презрение, что рукопись в его руках начинает тлеть и вспыхивает.

– Небеса ждут! – кричит он.

Широким галантным жестом отец провожает нас к «линкольну».